Валерий Шелепов: "Дирижировать можно хоть зубочисткой!"

Дирижёр театрального оркестра профессия, что называется, штучная. Специалистов в этом деле мало, и самые выдающиеся из них, знающие своё дело досконально, известны поимённо. Как, например, хорошие режиссёры. Поэтому рассказать о подробностях труда дирижёра мы попросили одного из лучших представителей профессии в Красноярске. Это триумфатор последних дней, музыкальный руководитель и главный дирижёр Красноярского музыкального театра Валерий Шелепов. Поясним, что триумфатором Валерия Николаевича мы назвали в связи с вручением ему главной театральной награды страны “Золотая маска” в номинации “Лучший дирижёр мюзикла или музыкального спектакля”. Недавно так была отмечена его работа над спектаклем “Винил”, который идёт сейчас в Красноярском музыкальном театре с большим аншлагом.

Оркестр для дирижёра словно большой и сложный инструмент, на котором нужно исполнить музыкальное произведение. Особенность также заключается в том, что дирижёру нужно умудриться синхронизировать музыку с происходящим на сцене. Важно, чтобы солисты и музыканты звучали как единый организм, чтобы никто друг друга не перекрикивал, но слышно было каждого.

Но начинается всё с работы над партитурой, — объясняет Валерий Шелепов. — Я беру нотную запись произведения и размечаю её специальными знаками: где следует ускориться, а где играть медленнее, где громче, а где тише. И, самое главное, нужно провести аранжировку — индивидуально под свой оркестр распределить композицию по музыкальным инструментам. Дирижёру известно, как именно звучит в его оркестре каждый музыкальный инструмент, на что способен каждый оркестрант. Исходя из этого происходит аранжировка. Создание партитуры абсолютно творческий процесс.

Однако в дальнейшем — в ходе репетиций, взаимодействия с режиссёром спектакля, с хормейстером, с балетмейстером, со звукорежиссёром — партитура может претерпеть существенные изменения. Вдруг выясняется, что солист не успевает появиться на сцене к началу своей арии, или оркестру нужно синхронизироваться с закулисным хором, или режиссёр решает по-другому расставить акценты. Всё это находит отражение в партитуре, всё это нужно объединить.

Дирижёр должен быть ещё и хорошим психологом, знатоком человеческих душ, или, как сейчас говорят, обладать эмоциональным интеллектом. Это необходимо, чтобы выстраивать рабочие взаимоотношения с оркестрантами. В общем-то задача стандартная для лидера любого коллектива — суметь пробудить в людях энтузиазм, создать атмосферу, чтобы каждый раскрывался с лучшей стороны. Валерий Шелепов рассказал, что старается выстраивать в своём оркестре очень доброжелательные отношения, чтобы музыканты чувствовали себя свободно и их ничего не угнетало, поскольку это, по его собственному выражению, “очень чувствительные и ранимые люди”. Хотя история музыки знает и дирижёров, которые работали с оркестрантами в довольно деспотическом ключе, но всё равно признанных великими, как, например, знаменитый Евгений Мравинский, более 50 лет возглавлявший Симфонический оркестр Ленинградской филармонии.

Метод Валерия Шелепова — заразить музыкантов своим энтузиазмом, своей энергией, увлечённостью: “С каким настроем ты пришёл, таким будет и музыкант. Придёшь скучным, и он тоже будет скучным”.

Дирижёрская профессия тайная профессия, — делится Валерий Николаевич. — Она выражается, скажем так, в каких-то энергетических потоках. Наверное, это сложно объяснить, но в то же время просто использовать. Нужно уметь “включать” в себе это состояние, что, правда, получается не всегда. А оркестранты ведь тоже тонкие психологи, они понимают, какой ты, когда ты только спускаешься в оркестровую яму, по шагам слышат и понимают, как пройдёт сейчас репетиция.

Кроме таинственных энергетических потоков на не меньшую загадочность претендует непременный атрибут дирижёра — его дирижёрская палочка. Её внешнее сходство с волшебной палочкой магов из сказок вызывает дополнительный интерес. Хотя конструкция её проста — выточенная из пробки рукоятка с выкрашенной белой краской собственно палочкой. На столе Валерия Шелепова в его кабинете хранится сразу несколько дирижёрских палочек.

Вот это хорошая палочка, — показывает маэстро свой инвентарь. — А вот эту (берёт со стола точно такую же, как и первая) я никогда не возьму.

Как оказалось, разница между ними в весе — первая совсем лёгкая, а вторая тяжелее на несколько граммов. Но ведь вес ничтожный, недоумеваем мы. А вы попробуйте ею два часа кряду помахать, предлагает дирижёр, почувствуете разницу — она больше подходит для Ильи Муромца.

Однако на самом деле для Валерия Шелепова, по его словам, совершенно не имеет значения, чем дирижировать, “хоть зубочисткой”. Поэтому он искренне не понимает, для кого выпускаются “брендированные” дирижёрские палочки:

В мире существуют компании, которые изготавляют дирижёрские палочки и продают их по баснословной цене. Самая дорогая из тех, что я видел, продавалась в одном из музыкальных магазинов Москвы, вы не представляете, за семь тысяч рублей! Я лучше здесь закажу знакомому плотнику, и он сделает не хуже.

К слову, пассы дирижёра палочкой — это не просто взмахи, чтобы задавать темп и ритм. Это своего рода жестовый язык, на котором дирижёр общается с музыкантами. Определённый росчерк палочкой в воздухе заставит оркестр звучать громче или тише, быстрее или медленнее, дирижёр может обратиться к определённой группе музыкантов и корректировать только их исполнение.

Как выяснилось, профессия дирижёра, да и любого музыканта, находящегося в оркестровой яме, связана ещё и с определённым риском. Со сцены туда может упасть что угодно. Валерий Шелепов рассказал, что бывали случаи, когда на оркестрантов сыпались сверху чемоданы, однажды на бок повалилась тележка актёра, игравшего грузчика. А как-то раз прилетела шпага! Бутафорской её можно было назвать только условно — у неё было затуплено острие. Но в целом она была как настоящая, сделанная из металла, и поэтому тяжёлая. К счастью, никто не пострадал.

Но пока ты находишься в яме, а на сцене кипят страсти, опасность в нашей профессии остаётся, — отметил дирижёр.