Психолог рассказал о своей работе на горячей линии Всероссийской акции взаимопомощи

Профессию Сергей Иванов выбрал, когда у него уже был достаточный опыт осознанной жизни — и первая специальность, и трудовой стаж. Но в какой-то момент понял, что хочет работать совсем в другой сфере — оказывать людям психологическую поддержку.

Сергей Прокопьевич — практикующий психолог, член Красноярского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Профессиональная психотерапевтическая лига». Кроме того, он занимается общественной работой. Сергей Иванов является председателем палаты организаций в сфере демографического и социального развития Гражданской ассамблеи Красноярского края.

— После школы я получил рабочую профессию. И уже гораздо позднее окончил Современную гуманитарную академию по направлению «Психология». Просто осознал, что меня привлекает эта сфера — нравится общаться с людьми, быть им полезным, поддерживать в сложных ситуациях. И чтобы делать это профессионально, нужны знания.

Тогда, в 1990-е годы, как раз началось бурное развитие психологии в нашей стране. Это были сложные времена: однажды проснулись, а Советского Союза больше нет. А что такое Россия, никто не знал. Обстоятельства заставляли людей изменяться — нужно было искать решения новых задач, учиться жить в новых условиях. Сломался уклад, к которому мы привыкли. Раньше все были уверены в своём будущем: получишь профессию, устроишься работать на предприятие, тебе предоставят жилье… Государство сопровождало тебя всю жизнь. А потом в один момент всё рухнуло. Надежды потеряны. Что делать? Надо было выживать. В это время людям очень нужна была психологическая поддержка.

— Такой же момент наступил в этом году — во время пандемии. Вы работали волонтёром-психологом на горячей линии Всероссийской акции взаимопомощи #МЫВМЕСТЕ. Расскажите, пожалуйста, об этом опыте.

— Когда ввели ограничительные меры, Профессиональная психотерапевтическая лига решила участвовать в акции. На звонки отвечали психологи из разных территорий нашей страны, современные технические средства позволяют работать из любой точки мира, даже не выходя за пределы дома, соблюдая режим самоизоляции.

Составлялся график. В каждой смене работали примерно 15 психологов, продолжительность смены — три часа в сутки. Мы выбирали удобное для себя время. Получить консультацию мог любой житель страны. Нам звонили люди и из Калининграда, и с Камчатки.

— Много ли звонков принимали за одну смену? И что больше всего беспокоило жителей нашей страны?

— Восемнадцать звонков за три часа — этот был пик обращений в самый разгар карантина. Отмечу, что при составлении графика учитывалось такое условие — работать на горячей линии можно не более трёх дней в неделю. Чтобы не было профессионального выгорания. Ведь нам звонили с совершенно разными вопросами, в совершенно разном состоянии.

Сначала, когда информации о коронавирусе было совсем мало, многие были в ужасе от того, что происходит. Спрашивали: как жить, что делать, если заразишься, куда бежать за помощью? Уровень тревожности зашкаливал. Люди очень боялись заболеть. Этот страх доводил до панических атак. И нам, психологам, надо было вывести из этого состояния, помочь снять стресс, поддержать.

Потом общение перешло в более спокойный режим. О вирусе появилось достаточно разъясняющей информации, были приняты меры по поддержке населения. Кстати, сначала многие звонили с вопросами: что делать, если у нас совсем не осталось денег, куда обращаться, где получить помощь?

Приведу пример. Девушка торговала обувью. Естественно, что все торговые точки были закрыты. Но собственник рынка требовал плату за аренду павильона. И девушка спрашивала у меня: «Что делать? Мне нечем кормить семью. Обувь — сезонный товар. Весеннюю коллекцию я не продала, летом она никому не будет нужна, придётся ждать осени». Мы договорились, что разделим два момента: первый — поговорим о том, что её беспокоит с точки зрения психологии. Второй — обсудим, куда можно обратиться за поддержкой. В результате она сказала, что теперь спокойно сможет принимать решения.

— У вас была база адресов и телефонов для таких обращений?

— Нет. В принципе, у меня не было задачи давать справочную информацию. В таких случаях рекомендовал обращаться в муниципалитеты, органы социальной защиты населения.

— Люди какого возраста чаще обращались на горячую линию?

— Эта ситуация затронула всех. В основном обращались люди в возрасте от 27 до 69 лет.

— Что вам как специалисту в сфере психологии дал опыт такой работы?

— Вообще, любой опыт — это что-то новое. Когда ты общаешься по телефону, приходится доверять только голосу. Например, человек называет свой возраст, ты не можешь понять — так это или нет. Остаётся только доверять этой информации. И в дальнейшем пытаешься работать с проблемой, которую нужно выявить так же — по голосу. Это интересная практика.

Когда ограничительные меры начали постепенно снимать, стали звонить постоянные клиенты горячей линии — те, кому требовалась глубокая психотерапия. Они поняли, что нуждаются в такой помощи, но не знают, где могут её получить.

На самом деле сегодня сфера оказания психологической помощи не так развита, как хотелось бы. И проблема не только в том, что у нас мало специалистов, но и в культуре принятия этой помощи. Многие рассуждают так: я не больной, у меня всё в порядке с психикой, лучше пойду обращусь за поддержкой к друзьям…

Пообщавшись со специалистом первый раз, пусть и в телефонном режиме, человек понимает, что нуждается в такой помощи. Ведь психологическое состояние тоже требует внимания и заботы. Психолог не даёт конкретных советов, как это может показаться с первого взгляда. Хотя зачастую люди обращаются к нам именно за какой-то рекомендацией: не знаю, что мне делать, как быть. Но самый лучший результат, когда человек сам находит выход.

— То есть психолог помогает разобраться в себе?

— Конечно. Ведь все проблемные вопросы человек задаёт себе сам. И сам может найти на них ответы. Сформулированный запрос — уже пятьдесят процентов в решении проблемы. Иногда человек не видит выхода, потому что всё в его жизни перемешано, неверно расставлены приоритеты. Например, на приёме женщина говорит: «Моя семья меня не понимает». Хорошо, давайте разбираться вместе. Первый вопрос: из кого состоит ваша семья? Она перечисляет: «Родители, муж, ребёнок, собака». Вот вам и пирамида значимости: кто на каком месте находится. В идеале может выглядеть так: я, вторая половина, затем дети, родители. В случае с моей клиенткой возникает вопрос: «А где вы?» Она отвечает: «Ой, а себя я потеряла…» Теперь ситуация проясняется. Предлагаю снова сформулировать, какую проблему клиент хочет решить.

— Вы активно занимаетесь общественной работой. Участвовали в общественном мониторинге детских домов нашего региона. С какой целью он проводился?

— Мониторинг организован по инициативе Общественной палаты РФ. Мы проводили его дважды — в 2016 и 2018 годах, чтобы проверить, как выполняется постановление правительства № 481.

Этот документ был подписан несколько лет назад. Он регламентирует порядок нахождения детей в учреждениях и перестраивает систему, в которую входят дома ребёнка, детские дома и психоневрологические интернаты для несовершеннолетних. Учреждения должны перейти на семейный тип воспитания. Ведь недостаточно просто создавать условия для проживания ребят в детских домах. При такой организации работы выпускники, уходя во взрослую жизнь, просто теряются в реальности. Они не готовы к самостоятельности, не понимают, как жить дальше, не знают простых вещей.

Но теперь система меняется. Большие помещения на 30—40 коек разбили на квартиры. Есть чёткие критерии: в комнате должны жить не более пяти-шести ребят. Ещё одно важное требование — нужно привлекать значимого взрослого для каждого из воспитанников. Неравнодушного человека. Это совсем не означает, что он должен принять ребёнка в свою семью, под опеку. Достаточно приходить в учреждение, общаться с ребёнком, сопровождать, поддерживать его.

Оба мониторинга показали, что в целом учреждения края, а их 35, соответствуют критериям, заявленным в постановлении.

— Как руководители учреждений принимали вас?

— Сначала настороженно: как неспециалисты будут проверять работу учреждений, они ведь ничего не понимают! Но пошли нам навстречу — всё показывали, рассказывали.

В числе экспертов были сотрудники краевых министерств образования, здравоохранения, социальной политики, органов опеки, представители местных общественных палат, представители уполномоченного по правам ребёнка в территориях. По условиям в мониторинге могли участвовать и просто неравнодушные граждане.

— Были желающие?

— Сначала заявились 50 человек. На первую организационную встречу из них пришли только около двадцати. А в мониторинге приняла участие лишь одна многодетная мама из Железногорска. Другим помешали какие-то личные обстоятельства — работа, дела и так далее.

— За два года — между первым и вторым мониторингом — в детских домах произошли какие-то изменения? К вашим рекомендациям прислушались?

— Первый мониторинг и для нас был новым опытом. Что, как смотреть? Мы давали рекомендации, что хотелось бы изменить. Например, дети возвращаются после школы, идут в столовую обедать. На столах уже всё накрыто. Вопрос: когда он уйдёт во взрослую жизнь из детского дома, кто ему накроет на стол? Где он возьмёт ужин — из окошка с раздачей? Хотя к этому времени в учреждениях уже были оборудованы комнаты бытового хозяйства. Там установлены плиты, есть посуда, различные кухонные принадлежности. Мы рекомендовали активнее развивать это направление. Условия созданы, их нужно использовать. Через два года с удовольствием отмечали, что эти наши советы учтены.

Сами работники учреждений говорили во время второго мониторинга: стало лучше. Старые руководители, у которых не получилось работать в новых условиях, психологически не смогли принять эту систему и перестроиться, ушли из детских домов. На их места приняли молодых, активных ребят, которые используют современные подходы.

Такой мониторинг мы планировали провести и в этом году, но пандемия не позволила.

— Вы были делегатом от нашего региона на общественных слушаниях, на которых обсуждался проект плана основных мероприятий Десятилетия детства. Какие предложения прозвучали в вашем докладе?

— Как известно, 2018—2027 годы объявлены в нашей стране Десятилетием детства. Региональные мероприятия по поддержке семей, детей в рамках этого проекта должны выполняться с 2021 года. Всего заявлено семь направлений работы, в том числе образование, здравоохранение, спорт, творчество. На общественных слушаниях делегаты вносили рекомендации от своего региона — что бы хотели видеть в плане мероприятий.

Мы акцентировали внимание на таком важном аспекте: нужно, чтобы во время оказания помощи ребёнку не потерялась семья. Ведь и родители нуждаются в поддержке государства.

Когда объявили Десятилетие детства, на площадке Гражданской ассамблеи мы обсудили, в какой поддержке нуждаются семьи с детьми. Пригласили представителей различных ведомств. И некоторые позиции в региональном плане мероприятий после таких совместных дискуссий изменились кардинально.

Обсуждался серьёзный вопрос по организации взаимодействия между различными ведомствами. Например, за мероприятия системы оказания ранней помощи семьям, в которых есть ребёнок с нарушениями развития, ответственными назначены три ведомства. Получалось, что сначала родители с ребёнком должны обратиться в органы здравоохранения, потом — социальной защиты… А где же взаимодействие? Представитель некоммерческой организации, которая занимается оказанием ранней помощи, рассказала, что есть специальная технология, позволяющая выстроить работу так, чтобы не семья бегала между учреждениями, а учреждения сами выходили на семью. В итоге программа по развитию ранней помощи была сформирована именно по этому принципу.

Досье

Сергей ИВАНОВ

Практикующий психолог, член Красноярского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Профессиональная психотерапевтическая лига».

Дата и место рождения: родился 1 ноября 1972 года в Красноярске.

Образование: Современная гуманитарная академия

Общественная работа: председатель палаты организаций в сфере демографического и социального развития Гражданской ассамблеи Красноярского края, заместитель председателя Общественного совета при министерстве здравоохранения Красноярского края.

Фото: pexels.com