Игорь Старыгин: “Как Арамис, я стал с годами жестче”

Они дружат со времен съемок “Д’Артаньяна и трех мушкетеров” — Вениамин Смехов, Валентин Смирнитский, Игорь Старыгин и Михаил Боярский. Недавно звездная четверка вновь снялась вместе, на этот раз в фильме “Возвращение мушкетеров” или “Сокровища кардинала Мазарини”. Сейчас отснятый за четыре месяца материал монтируется на студии, а на широкий экран фильм выйдет в 2008 году. Зрителя ждут шикарные костюмы и красочные декорации, а также невиданный звездный состав — Алиса Френдлих, Дмитрий Харатьян, Ирина Пегова, Дмитрий Нагиев...

— Игорь Владимирович, в “Сокровищах Мазарини” снялись многие молодые актеры. Кого-то вы можете отметить?

— Отснятого материала я не видел, а на площадке приходилось больше всего общаться с Антоном Макарским. Если честно, я ничего не знал о нем до съемок. Антон славный малый и талантливый актер, и как мы все переживали, когда узнали, что его ограбили и угнали машину! А Антон только махнул рукой — ничего, мол, наверстаю, заработаю. В целом же, если говорить о молодых артистах, я их почти не знаю. Они кажутся мне одинаковыми, поэтому и не запоминаю фамилий. Иногда смотрю сериал и думаю: “Вот эта актриса так похожа на ту, которую я видел на экране час назад”. А та тоже на кого-то похожа… С актерами то же самое. Да, подтянутые, да симпатичные, но харизмы, индивидуальности в них не чувствуется. Жена Катя иногда восклицает: “Боже, ну зачем ты смотришь этот дурацкий сериал?” А я отвечаю: “Учусь, как не надо играть”.

— А как надо играть? И учитесь ли этому до сих пор?

— Да, учусь. Очень люблю смотреть старые советские фильмы. Иногда и фильм не особенно удачный, но актерская игра просто поражает — того же, например, Леонида Быкова. Учителя у меня были великолепные. Все режиссеры, у которых играл, великие — Столпер (“Солдатами не рождаются”), Ростоцкий, Зархи, Ташков, Герасимов... У Зархи была раскадровка каждого кадра. Все актеры приходили с текстами, все знали, куда идти, что говорить. Ростоцкий не репетировал. Он даже о фильме ничего не говорил — рассказывал истории военные, настрой давал. С внутренним уважением мы к нему относились. А в театре Моссовета я работал с Раневской, Пляттом, Жженовым, Леней Марковым, Любочкой Орловой, Шапошниковой, Михайловым. Это был один из самых серьезных театров Москвы.

— Пришлось ли на съемках “Сокровищ Мазарини” столкнуться с какими-то трудностями?

— В Одессе была невероятная жара, под сорок градусов. А на нас — парадное мушкетерское обмундирование, которое весит около 20 кг. Молодые актеры, игравшие мушкетеров, падали в обморок, а мы, старая гвардия, — ничего, держались. А ведь еще приходилось по такой жаре на лошадях скакать. Они, бедняжки, мокрые, с нас — пот градом. Мы с Веней Смеховым были загримированы как следует — хочется же быть красивыми! Пришлось помучиться престарелым заложникам суровой романтической красоты (смеется) — ни умыться, ни пот стереть…

— Каким стал Арамис спустя 30 лет?

— Жестче и даже, не побоюсь этого слова, кровожаднее. Конечно, сохранилась романтичность образа, обаяние, галантность и любезность — то, что было в моем герое со времен “Трех мушкетеров”. Но Арамис прекрасно понимает, что он — глава ордена иезуитов, у него есть политическая миссия, и это делает его характер бескомпромиссным и суровым. Я, кстати, такой образ хотел сыграть сразу, еще в “Мушкетерах”. Однако у режиссера было свое видение, и Юнгвальд-Хилькевич тогда оказался прав, если судить по успеху фильма. А в этот раз, когда я предложил сделать Арамиса суровым и жестким, Георгий Эмильевич согласился без лишних обсуждений. Можно даже сказать, что в “Сокровищах” я сыграл самого себя, и считаю, что настоящий Арамис и должен быть таким. Те, кто отождествляют меня с моими романтическими киногероями, заблуждаются. С годами я стал раздражительнее, жестче и упрямее. Иногда это во вред близким — людям, которых люблю всей душой, но ничего не могу с собой поделать.

— Чего вы категорически не приемлете в жизни?

— Хамства и какой-то криминальной вседозволенности. Знаете такой принцип: “Писай в глаза — божья роса”? Человеку открыто говорят: “Ты вор”, а он продолжает заниматься своими неприглядными делами, отмахнувшись от этих слов, как от назойливой мухи. Дескать, говорите, мне-то что... Не могу себе представить, чтобы раньше терпели такое безобразие. Никто не осмеливается называть вещи своими именами. Государство бросило людей на произвол судьбы. Знаете, несколько лет назад у меня был тяжелый период — обострились проблемы с сосудами, за полтора года я перенес пять сложнейших операций. А пенсия — около четырех тысяч рублей в месяц… Одиночество, безденежье. Спасла людская отзывчивость. Только не подумайте, что я жалуюсь. Это плохой тон — жаловаться на власть. Я прекрасно понимаю, какие у нас в государстве проблемы. И вы понимаете: нищие пенсионеры, зато самые богатые в мире олигархи. И не приносить себя в жертву нужно, а менять жизнь. В молодости я был далек от любой политики, мой образ вряд ли встраивался в господствовавшую тогда идеологию. Конечно, я был и пионером, и комсомольцем, но коммунист-мушкетер? Смешно! Меня часто спрашивают: зачем ты связался со “Справедливой Россией”? А я отвечаю: кто-то должен защищать элементарную справедливость. Знаете, в подъезде моего дома очень много старушек-пенсионерок. У одной кран течет, у другой пенсия мизерная, у третьей еще какая-то проблема. Приходится звонить в ЖЭК, пользоваться именем, чтобы Степаниде Андреевне кран починили, потому что на ее звонки просто никто не откликается. А таких старушек и стариков — полстраны.

— А какой Арамис — папа и дедушка? И сколько времени вы уделяете дочери и внуку?

— Ну, папа еще куда ни шло, а вот дедушка никудышный, за что я постоянно себя ругаю. Дочь Настя выросла замечательным человеком, состоялась в профессии, но работа ее связана с постоянными командировками, поэтому видимся мы редко. С внуком Арсением тоже, но он уже взрослый пацан, ему 6 лет, и на родственные отношения он научился смотреть с пониманием и даже долей снисхождения. Я обязательно ему звоню, чтобы сказать, когда ему смотреть меня по ТВ, и каждый такой разговор заканчивается моей фразой “Скоро приеду”, на что Арсений отвечает “Ага” — то есть, мол, знаю я цену этим обещаниям. Конечно, за внука я себя постоянно корю, но обещаю исправиться (смеется), у меня еще все впереди!

— А друг вы надежный?

— Ну, это вопрос не по адресу — об этом надо остальных мушкетеров спрашивать. Мы действительно настоящие друзья уже 30 лет — это просто фантастика! Самый заботливый, самый чуткий — Володя Балон, постоянно звонит: “Игорь, ты как? У тебя все хорошо?”. И не проходит дня, ну хотя бы недели, чтобы я не созвонился с Мишей Боярским или с Валей Смирнитским. Чтобы Венька не звякнул: “Ребята, как дела?”. Сколько лет фильму, столько лет мы дружим.