Сергей Петров: «Идею поддержали в КГБ. Сказали, пусть вместе тусуются, если что, брать будем всех разом»

Рок-клуб в Красноярске появился в 1986 году и просуществовал до развала Советского Союза. Это было необыкновенно плодотворное время: менялась идеологическая парадигма, менялась и культура. Появлялись новые имена, стала доступна западная музыка. Все это вдохновляло творческую молодежь на подвиги, и в итоге период «ветра перемен» породил огромное количество интересных и разнообразных музыкантов и коллективов.

Сергей Петров по образованию архитектор, но оставил профессию для того, чтобы организовать в Красноярске музыкальный процесс. Сейчас он известный в Сибири и России гитарный мастер.

Больше паяли, чем играли

— Начнем с начала: когда появился рок-клуб, кто стоял за его открытием, почему наступила необходимость в его создании…

— Тут несколько причин. Во-первых, он требовался музыкантам: их развелось много, а ни аппаратуры, ни места для репетиций и концертов не было. А во-вторых, такое было время – перестройка, мода на Запад, гласность и почти демократия. Поэтому в 1986 году рок-клуб в Красноярске был создан под эгидой комитета комсомола. Впрочем, это было тотальное явление, тогда как раз комсомольцы создавали рок-клубы во всех городах. Нужно ведь было контролировать молодежь, знать, о чем она думает, чем дышит, какую музыку слушает…

— Получается, власть пошла навстречу?

— Ну да, можно и так сказать. Имел беседу в КГБ, там идею одобрили. Сказали, нам надо контролировать, что происходит в молодежной среде, а удобней, когда все в кучке. Потому если что, брать будем всех сразу.

— А до рок-клуба музыканты как существовали? Что играли?

— Интерес к рок-музыке где-то в 70-х появился, хотя уже были всякие ВИА. В том числе в Красноярске — «Синева», «Ангелы», «Лазурь», «Синхрон», «Венец»... Группа «Гамма» существует до сих пор, они довольно долго выступали на танцплощадке перед ДК 1 Мая, играли русские и западные кавера, в общем, песни народов мира. Проблемой у красноярских музыкантов было отсутствие собственных текстов и песен, просто тупо копировали западные хиты. Получается, первыми рок-группами со своей музыкой были моя группа «Экскурсия 13» и «Форсайт». «Экскурсия» в 1978 образовалась, и к 1982 у нас уже была большая авторская программа на два отделения.

— Записываться пробовали?

— Самая главная проблема тогда была — это отсутствие аппаратуры и нормальных инструментов. То есть, вообще негде было взять. Я много общался с кабацкими музыкантами, и не без умысла: они фарцевали и могли достать что угодно, хотя и за большие деньги. Элементарная примочка стоила 450 рублей, а у меня зарплата официальная тогда была 144 рубля. За гитарой своей я тоже в Москву ездил, за 420 рублей купил. Крутились, как могли. Сами что-то мастерили постоянно, да мы больше паяли тогда, чем играли. То же и с записями: кассет обычных достать было нельзя, не то что видеокамеру, что там, обычных фотоаппаратов-то в городе по пальцам пересчитать было. Однажды нас пригласили на запись в радиокомитет. Там была студия со стационарной аппаратурой, две песни мы записали, но распространять как-то их было не на чем, в эфир вышли раз и все. Кстати, когда мы приехали туда, перед нами записывалась Алла Пугачева…

— Ее-то как в Красноярск занесло?

— Да как и все, пыталась стать звездой. Когда стремятся наверх, музыканты пытаются каким-то образом войти в систему. Для этого надо сделать материал, чтобы Москва оценила и потом всосала в себя.

Группа "Экскурсия 13". Справа Сергей Петров

— Вы где-то выступали в то время?

— Постоянной площадки не было, разовые какие-то выступления случались. Но к середине 80-х критическая масса бездомных музыкантов набралась, и стало понятно, что нужен свой клуб. Тут еще важный момент — общение, обмен опытом. Ведь музыканты сидели по домам, что-то сочиняли, и не только их никто не слышал, но они и сами не слышали друг друга. А ведь телефонов тогда тоже не было, тем более интернета, поэтому мы жили в таком замкнутом мире. Ну, знал я тех, кто поблизости от меня жил. А, например, что на правом берегу творилось — только по случаю. Это не говоря уж про другие города. Хотя на правом как раз в ТЮЗе было помещение, там собирались несколько команд — «Амфитеатр», «Паноптикум», «Зеркала», «Пеленг», «Гамма». Плюс к ним приходили мальчишки лет 15-16, которые очень хотели играть, но не умели. И тоже, получается, они там в собственном соку варились. Но у нас, на левом, и такого не было.

И наши, и ваши

— Как появилось желание возглавить красноярских рокеров?

— Это не единоличное желание, много людей в процессе участвовало. Например Нина Андреева, она для развития красноярской музыки много сделала, потом создала детскую студию «Волшебный микрофон», — вот она обратилась в горком комсомола, согласовала вопрос о создании музыкального клуба. Но каким он будет, сразу не было понятно. Потому что в то время все искали новые форматы, какие-то свои пути, хаос царил невероятный. Владимир Пономарев, например, принес симфонию с элементами «Битлз» и считал, что мы к солнцу стали ближе. Андрей Штоль, группа «Норд-Ост», заявил, что они написали рок-оперу. Важно было, кто всю эту затею возглавит. А претендентов было несколько. Например, Яков Айзенберг, он много помогал музыкантам, но уже тогда тяготел в иную сторону от рока, и все у него отлично получилось в итоге, стал известным джазменом, создал фестиваль «Джаз над Енисеем». Потом Юрий Романенко, такой известный сейчас эстрадный композитор. Даже писатель Роман Солнцев — его кандидатуру тоже рассматривали. Но он был одним из авторов нашумевшей статьи «Рагу из синей птицы», где резко критиковали русский рок и Макаревича в частности, поэтому музыканты его бы и так не приняли. Потом еще пара человек и я. Меня выбрали, хоть я и был беспартийный.

Эд "Старый" Лобода на концерте.

— И в чем заключалась работа председателя рок-клуба?

— Деньги клянчить. И раз в месяц ходить на собрания с отчетом о проделанной работе. А комсомольцы наши ленивые были, всю кровь выпили, в том смысле — вы сами все делайте, а мы потом всем вручим цветы и флаги. При этом требовали, чтоб на каждое собрание я им что-то новенькое приносил, желательно записи, «ЧайФ» там, или Настю Полеву. А где их брать-то? Поэтому я выбивал деньги на командировки в другие рок-клубы. Покатался по стране, в Свердловске был, в Ленинграде. Познакомился со многими, очень много нового узнал. Появилась возможность привозить в Красноярск музыкантов, наших куда-то отправлять.

— Клубы других городов сильно от нашего отличались?

— Во всех городах абсолютно разные. Например, в Свердловске комсомольцы очень жестко рулили, прямо управляли процессом, но при этом они были прогрессивные. Поэтому, наверно, свердловский рок-клуб наравне с питерским и московским стоял. А вот в Ленинграде почему-то не комсомол рулил, а менты. Видимо, было за что.

— Кого удалось из наших вывезти?

— В Свердловске на съезде российских рок-клубов познакомился с Евгением Колбышевым из Барнаула. Он был главным организатором фестиваля «Рок-периферия», и несколько лет подряд красноярские команды там занимали первые места — «Амальгама», «Война с саламандрами», «Экскурсия 13» и другие. Потом проект еще на Москву расширился, там тоже наши участвовали. Вообще, знаковый для Красноярска был фестиваль, после него многие наши по стране поехали гастролировать.

— А музыка в разных городах тоже отличалась от нашей?

— У каждого города свое лицо, стиль, фактура. Вроде все в рок-формате примерно, а что-то различает. Потому что любой город тогда был – это замкнутая банка с пауками-музыкантами. Они контактируют между собой, мимикрируют, а с внешним миром контакта нет. В 86 году, например, в соседнем Новосибирске было полно панков, а у нас совсем не было. Алекса Немченко (группа «Временные неприятности» - ред.) если не считать, разве что. Я его спрашивал – Леша, с какого перепугу ты решил, что ты панк? А он: ну я же петь не умею! Ну да, тогда, наверное, ты прав…

— Сильно панки новосибирские удивили?

— Больше так называемые «люберы», такие спортивные ребята в серых пиджаках с комсомольскими значками. Жесткие были парни, ментов ни во что не ставили, машины им переворачивали. Караулили музыкантов и публику после рок-концертов и «давили волосатиков». Вот у нас тогда таких не было, и в Свердловске тоже, а в Москве, Новосибе и Барнауле были. Избивали народ в хламидомонаду. Причем никак не аргументировали – просто, вы другие, и все. Потом уже, позже, у нас тоже это появилось.

— А у нас как милиция реагировала?

— Был у меня разговор и с милицией, и с КГБ. Ругались, мол, что за безобразия на концертах происходят. А я что могу поделать? Это ж не музыканты устраивали, а публика, а она неуправляемая. Правда, музыканты тоже жару давали. Например, на одном из концертов Шуб (группа «Амальгама» - ред.) во время выступления пробежался по спинкам кресел, и зрители решили, что всем так можно. Разнесли зал к чертям.

— Кто из иногородних к нам приезжал?

— Да все соседи после «Рок-периферии» стали активно ездить. Кого-то я привозил, "Идею Фикс", "Ва-Банк", кто-то сам приезжал, как «Миссия Антициклон», Петр Мамонов, их Лина Астраханцева приглашала. Но я возил, в основном, рокеров. Вообще, у нас Красноярск тем и отличался, считался рокерским городом. В Новосибирске, например, каша была. Там хоть город и больше в два раза, но рок-клуб какой-то невнятный. Сами организаторы не понимали, что у них на фесте происходит. Например, выступают на одной сцене «Калинов мост», «Теплотрасса», Янка Дягилева, «Наутилус», «Гражданская оборона», а между ними – кабацкие музыканты и шансон. Ну, то есть, абсолютный стилевой бардак.

— Кто из них поразил больше всего?

— «Калинов мост», наверно. Я когда их впервые увидел, вообще не понял, что это. Вроде так себе, а народу битком, фанаты с флагами… Потом посмотрел, как они работают. Их четверо, они встают так плотненько, «свиньей», и колонки к себе же подтягивают. Эффектно выходит.

— А почему «Гражданскую оборону» не привез?

— Из панков я только «Путти» привозил, и зарекся. Мы же на грани закрытия всегда балансировали. Если косяки – все, капец рок-клубу. Приходилось выруливать.

О деньгах не думали

— Как зарабатывали музыканты? На что жили?

— Да никогда мы не думали о деньгах. Нужны деньги — иди в кабак или на стрит, так многие и делали. Для рок-музыканта что главное? Девочкам нравиться и музыку играть. Кому-то через пару лет надоедает, а кто-то становится профессионалом, и ему сами деньги несут. Такой бизнес. Хотя однажды у нас заработок был. В 90-м году был очень популярен фильм «Маленькая Вера», народ просто ломился в кинозалы. И Тимур Овчаренко, он у Абрамовича (группа «Война с саламандрами» - ред.) вроде продюсера был, пошел в «Луче» и договорился с директрисой, что перед сеансом выступит команда с парой песен. За это к билету какой-то рубль накидывали, чтоб нам заплатить. Это был феерический концерт, полный успех! Пока играли, весь зал хором орал «пошли на… отсюда, кино давай!» Но денег заработали. А так все комсомольцы оплачивали — гастроли, аренду залов, аппаратуры.

— А после 91-го года что было?

— Комсомолу стало не до нас, у них Белый дом горел. Все просто разбежались, как крысы с корабля, и рок-клуб прекратил свое существование. Ну, то есть, нас передали сначала городскому отделу культуры. А клуб тогда располагался в подвале музыкальной школы на Свободном, там репетиционка была, площадка концертная, мастерская, кто-то пытался писаться. Даже видеосалон был. В общем, тусовка, все музыканты там практически жили. И вот приходит дама из культуры и начинает устанавливать свои порядки. Типа, не курите здесь, не пейте… А как не пить? Это ж творческий процесс! Короче, под предлогом ремонта нас вытурили оттуда, и я со своими ребятами из мастерской переехал на «Худгалерею».

Участники фестиваля "Рок-периферия" в Москве.

— В середине 90-х тяжело было?

— В чем-то тяжелее, в чем-то легче. Свободы, конечно, больше стало, а организованности меньше. Музыканты многие подались на улицу, по переходам играть. Буквально мест в городе не хватало, где встать. Я пару лет пытался рулить этим процессом. Несколько точек на левом берегу было, переход на «Луче», возле ДК «Комбайностроитель», еще пара людных мест. Я график составил, кто когда играет. Но музыканты же народ недисциплинированный. Приходилось будить по утрам, убеждать, «ты где, уже обед, сейчас народ пойдет, или вечером, когда вечерняя дойка заканчивается, денег валом будет». Но…

— В этот период многие музыканты уехали в Москву, Питер, некоторые эмигрировали…

— Очень многие, особенно в столицу рвались, думали, вот приедем, и все сразу образуется… Но Москва — это ведь особый город, там пришельцы рулят. Они приезжают туда и варятся там в своих микрокапсулах. Куча групп там распались. Вот та же «Крапива»: я им говорил – вы что делаете, чего ждете? Ну, приедете, ты в кабак пойдешь, ты грузчиком, ты на стройку… Так и выходило, в основном.

— Но у кого-то вышло?

— Единичные случаи. «Проспект Мира», например. Но это тот же «Парк Горького». Они по другому пути пошли — через конкурсы, вроде «алло, мы ищем таланты». Тогда много таких мероприятий было. И что-то получилось. Или Слава Глюк — тоже поехал, скоро вернулся, правда, но хоть альбом записал.

— Многие стремились в столице записываться?

— Да зря, здесь тоже уже к тому времени стали студии неплохие появляться. Да и не должна быть запись самоцелью, музыкант должен выступать, а не писаться и репетировать. Например, группа «Зеркала». Довольно грамотная, музыканты хорошие — Афанасьев, Демчук, Бережной, Козляков. Я говорю Афанасьеву: Валера, сколько можно репетировать? Вы уже четыре года репетируете! Идите выступать. А он – нет, мол, аппарат не тот, звук плохой, вдруг мы не как «Дип перпл» прозвучим. Вот поедем в Москву, запишемся, тогда… В общем, поехал он в Москву и там с ума сошел.

— А были такие, кого ты конкретно отправлял на Запад?

— В 90-м году пришел ко мне Саня Абрамович с бутылкой водки для серьезного разговора. У него уже «Камасутра» тогда была, и «Маленькую Веру» отработали. И говорит — я не могу понять, кто я? Ну, то есть, в Красноярске понятно более-менее. А в мировом масштабе, относительно «Битлз»? Ты-то везде поездил, все видел. А как мне узнать, есть ли смысл этим заниматься? И вот я Сане предложил: давай, я тебя по трассе провезу, по всем рок-клубам, возьмешь гитару с собой, свои песни в акустике поиграешь. И вот мы поехали: Свердловск, Москва, Питер. В Питере вписались в кочегарку, где Цой работал.

— Цоя видели?

— Нет, он к тому моменту там уже не появлялся, просто числился кочегаром. А его работу другие ребята выполняли. Ну и музыканты там тусили, из «Аукцыона», «Аквариума», приезжие постоянно были какие-нибудь. Весело время проводили. Например, сидят, выпивают, захотелось с девчонками познакомиться, а кочегарка же женское общежитие отапливала. Так они просто вентиль перекрывают и ждут, когда девки в мыле прибегут… В общем, поиграли там с Саней, в Москве он выступил, в Свердловске. Вроде вдохновился, вернулись в Красноярск. Потом он все равно решил эмигрировать в Израиль. Сейчас там на телевидении периодически работает. Иногда к нему Шуб из Дании на велосипеде приезжает, музыку поиграть, молодость вспомнить.

Сам себе мастер

— Делать гитары начал ради заработка?

— Да не, это все параллельно пришло. Я говорил уже, мы изначально больше паяли, что-то пытались сами мастерить по наитию, друг у друга советовались. А потом в Свердловске познакомился с окружением «Наутилуса», там был гитарный мастер Коля Новиков. Знаменитый белый «Телекастер» Бутусова — это он делал. И параллельно, подпольно так, рулил всеми музыкантами в городе, влиятельный был очень. Сам кого-то продюсировал, собрал первую в стране девичью группу, «Ева». Хотя я ему говорил — нельзя с девками связываться, они же беременеют на раз! Максимум на девять месяцев проект получится. Так вот, я у него решил научиться гитары делать, и как-то пошло. В рок-клубе сделал мастерскую и начал работать потихоньку. Клиентуры хватало и тогда, и сейчас.

— Сложно научиться инструменты создавать?

— Во-первых, столяр, который делает табуретки, не сможет делать инструменты. Гитару может сделать только человек, который на ней играет. «Гибсон», «Фендер», — они все созданы гитаристами. И, конечно, они очень отличаются. А во-вторых, научиться полностью нельзя, надо учиться постоянно. Каждый новый инструмент — как новый урок. Например, я раньше никогда не задумывался, почему деревья так называются. А когда начал с липой работать, оказалось — она липкая. Опилки прямо слипаются.

— Что за легенда с гитарой 666?

— Это со скрипки началось, у меня ученик есть, который делает скрипки. И вот как-то опытным путем мы установили, что мензура — рабочая часть гитары — ровно в два раза больше, чем у скрипки. У гитары 600 мм стандарт, у скрипки 300. Стало интересно — почему так? Начал копать, выяснять. Оказалось, что скрипка, а раньше это был главный инструмент, самый распространенный, росла вместе с развитием человечества. То есть, люди раньше помельче были, с каждым веком в среднем пару сантиметров в росте прибавляют. И вот Амати делал скрипки с мензурой 314 мм, у Страдивари уже было 325. Сейчас 330 стандарт. А у Паганини была скрипка работы Гварнери с мензурой 333, потому что Паганини даже для нашего времени был слишком высокий и пальцы, соответственно, у него были длиннее. Эту скрипку волшебной и называли.

— Как удалось это выяснить?

— Ну как… Интернета не было. Единственный выход — записался в краевую библиотеку. Пришел к ним и говорю: дайте мне любую книжку того времени, на любом языке, хоть с заметками на полях, только чтобы там встречались фамилии Гварнери, Страдивари. Они говорят: да откуда же у нас такое может быть? Это явно никто не читает. Потом одна девушка пошла мне навстречу, говорит, есть у нас в архиве такой отдел, куда годами никто не ходит, приходите через пару дней. Я прихожу, и она выдает мне три тома музыкальной энциклопедии на немецком! Все по годам расписано. Но я же немецкого не знаю, читал поэтому только фамилии и цифры. Читал, читал, чувствую — по годам, фамилиям и разным цифрам подхожу к самому важному… И там три страницы, самые мне нужные, вырваны с корнем. Я разозлился и решил: раз так, сам сделаю гитару, как у Паганини. То есть, не 333, как у скрипки, а с мензурой 666. И посмотрим, что получится.

— Не страшно было?

— С первой нет, сделал такую зеленую с конфигурацией Ibanez для Жени Решетникова, наш красноярский музыкант. И вот кто-то у него увидел и захотел такую же, только бордово-красную. А у меня в гостях тогда был Миша Кулишенко из Иркутска, тоже гитарный мастер. Очень верующий человек. Он сказал: Петров, ты сделаешь второй меч, они в пространстве пересекутся, и будет взрыв. Но я все равно сделал и продал за 500 баксов.

— И что с ней было?

— Сначала она у меня убила котенка. Лежала спокойно в жестком кофре на полу в мастерской, ждала хозяина. Котенок что-то там шебуршал, игрался, шмякнулся с кофра, и все. Потом я ее отдал хозяину, и через две недели она у него в кофре взорвалась. Сама по себе, всю разворотило. Естественно, мне ее вернули. И вот я сижу, без денег, пытаюсь понять, что с ней стало, и не понимаю. И тут звонок в дверь пришел какой-то заказчик из Саяногорска. Я ему предложил: давай я вот эту под тебя переделаю, деку починю, а гриф целый… В общем, он согласился, я починил, он ее забрал и через две недели его посадили в тюрьму. А я ослеп.

— Как так?

— Просто проснулся утром, а кругом ночь. Через два месяца зрение вернулось, но вот этот период слепоты все мое мировоззрение перевернул. В общем, не надо мне больше таких экспериментов.

— А сейчас как, гитарные мастера востребованы? Или все же проще инструмент в магазине купить?

— Смотря кому что надо. Кому-то китайского полуфабриката хватит, а кто-то хочет свою, единственную. Музыкантов и сейчас хватает, так что без работы не сижу.

Более подробную информацию с видео обо всех упомянутых в материале музыкальных коллективах Красноярска можно найти в нашем материале «Легенды 90-х: вспоминаем лучшие красноярские музыкальные группы».

В материале использованы фотографии из архивов красноярских музыкантов.