В Красноярске свыше 250 памятников культуры. Эти объекты внесены в специальный список и охраняются государством. По закону никто не вправе их снести или перестроить. Однако ни одна конструкция не может устоять перед влиянием времени. Чтобы спасти памятники от разрушения, с ними работают специалисты-реставраторы. Они возвращают сооружениям их первозданный внешний вид, а иногда и дарят вторую жизнь, восстанавливая повреждённые конструкции. О культурном наследии Красноярска и особенностях работы реставраторов “Городские новости” поговорили с Александром Слабухой — кандидатом архитектуры, профессором Сибирского федерального университета, заведующим кафедрой архитектурного проектирования.

Александр Васильевич много лет занимается воспитанием кадров для этой отрасли и участвовал в организации в городе Всероссийской выездной школы реставраторов, которая работала у нас в мае.

 

Сначала Ленин, теперь этнография

 

— Александр Васильевич, скоро в Красноярске рядом с музеем-усадьбой Василия Сурикова появится новое современное здание — “Суриков-центр”. Знаю, что с вашей подачи выездная школа реставраторов разрабатывала проекты оформления территории, общей для этих двух объектов. Возможно ли в принципе создать единое пространство там, где соседствуют деревянный казачий дом, небольшие хозпостройки и здание из стекла и металла?

— Есть такое понятие — ансамбль. Жених и невеста не похожи друг на друга. Они ансамбль или нет? В архитектуре тоже элементы могут существовать на контрасте. “Суриков-центр” будет выглядеть современно. Его построят на площадке, примыкающей к северной границе музея-усадьбы, который является памятником культурного наследия. Понятно, что двор, главный дом, хозяйственные постройки должны остаться в первозданном виде. Но давайте рационально рассуждать. Памятники не могут жить в своём стерильном, созданном только для них мире. Они находятся в меняющейся среде с современными людьми, их запросами. Между старым и новым всегда есть конфликт — громкий или тихий, созидательный или разрушительный. Поиск возможных соединений старого и нового, максимальное включение памятника в современную жизнь — самое сложное. При этом важно сохранить уникальность памятника.

Студентам мы дали задание выполнить экспресс-проект на тему приспособления территории объекта культурного наследия и окружающей его среды к современным условиям жизни с учётом появления “Суриков-центра”. Тем самым мы решили спровоцировать интерес ребят к изучаемой теме, вдохновить их на решение нетривиальных задач.

— В Москве, Санкт-Петербурге реставрация памятников культурного наследия — привычное явление. В Красноярске же такие работы пока редкость.

— Государство у нас большое и древнее, но правовая база систематизации объектов культурного наследия молодая. В 1918 году Совет народных комиссаров РСФСР принял декрет “О памятниках республики”, иначе его называют декретом о монументальной пропаганде. Через идеологию государство подходило к формированию законодательства, в том числе к выявлению ценных исторических объектов с целью их сохранения для будущих поколений. Памятниками признавались, в первую очередь, объекты, связанные с революционными событиями, здания, например, где собирались штабы революционеров. Вот Шушенское, которое сейчас этнографический музей, было поставлено на охрану как место ссылки Ленина.

А масштабная работа началась лишь в 1970-х годах. Тогда в Советском Союзе провели сплошное обследование территорий на предмет составления списков объектов культурного наследия с перспективой постановки их на государственную охрану. Надо сказать, что в то время даже отдельной специальности реставратора не было. Восстановлением памятников занимались архитекторы.

Когда я учился в вузе, у нас преподавала Юлия Израилевна Гринберг (инженер-градостроитель, историк архитектуры. — Ред.), с которой начиналось восстановление частных усадеб в Красноярске. А в 1985 году, когда заканчивал институт, уже появились методические рекомендации для реставраторов, мы стали работать по единым нормативам. Тогда уже московские мастерские были созданы, в регионах открыли филиалы. Так что система сохранения и восстановления памятников формировалась у меня на глазах. И было это совсем недавно.

 

Ужас в глазах

 

— Сейчас вы в университете готовите архитекторов-реставраторов?

— Мы живём в таком мире, где одни специальности обнуляются, другие появляются. Есть реестры министерства труда, профессиональные стандарты, в которых описано, чем должны заниматься конкретные специалисты, какими компетенциями они должны обладать. В советское время для архитектора-реставратора стандартов не было, они появились только в 2000-х. И после этого мы смогли открыть архитектурно-реставрационную специальность. Это произошло 15 лет назад. Сначала набирали архитекторов после бакалавриата на магистерскую программу, доучивали их два года. Бакалавры — это специалисты, они знают чертёжное дело, историю искусств, конструирование.

— Насколько различается подготовка архитекторов и реставраторов?

— Реставраторы должны знать всё то же самое, что и архитекторы, но при этом быть ещё и исследователями, историками, уметь научно обосновать свои проектные решения. Архитектор создаёт своё собственное произведение, а реставратор работает с объектом, автор которого кто-то другой. Но тут нужно оговориться: памятники культуры — это лучшие образцы архитектурного творчества.

— В Красноярске, кажется, первым большим проектом восстановления целого комплекса старинных зданий стал Исторический квартал. До этого таких ярких инициатив не было. Не было интереса к реставрации?

— Проект Исторического квартала действительно оставил яркий след. Можно сказать, что с этого опыта стартовало формирование социального запроса на их восстановление, общественного мнения и позитивного отношения властей к реставрации. Но мы лишь в начале пути. В Красноярске пока не очень развита практика восстановления частных усадебных объектов. Дело в том, что этот процесс очень затратен финансово. Восстановить старый объект дороже, чем построить новый. Нужны лицензированные специалисты. Требуется большая предварительная исследовательская работа: изучение архивов, поиск аналогов, обоснование первоначального исторического облика памятника. Только пройдя все эти этапы, можно приступить к проектированию. К тому же сама процедура очень сложная, она связана с большим количеством ограничений и согласований со стороны властей.

— В других регионах как с этим обстоят дела?

— Я общаюсь с коллегами и могу сказать, что примером для Красноярска может быть Иркутск. Это первый город в Сибири, где люди специально выкупают старинные особняки, внесённые в реестр памятников культурного наследия, чтобы отреставрировать здания и жить в них. В Иркутске это считается статусным.

Нам опыт соседей наглядно показывает, что может получиться в результате восстановления. Как-то со студентами-реставраторами на одном из их первых занятий мы побывали в бараке на улице Декабристов, что по соседству с костёлом. В здании уже никто не жил, там было сыро, плохо пахло. Можете себе представить его состояние? Так вот — приходят туда ребята, которые только погружаются в профессию, и у них ужас в глазах. Они не понимают, что можно сделать с этим зданием, у них нет представления о конечном результате. А на самом деле после реставрации может получиться очень симпатичный объект, но для этого нужно провести глобальные работы.

 

Ценность в уникальности

 

— Если восстанавливать памятники так дорого и сложно, стоит ли столько сил вкладывать в их сохранение?

— Архитектура — это среда, в которой живёт человек, а она должна быть многообразной. Ценность людей — в уникальности каждого. С архитектурой так же. Раньше у регионов была своя специфика, она основывалась на природных, культурных особенностях территории. Современный же мир глобалистичный. Сейчас что в Якутии, что на юге одни и те же дома, материалы — типовые решения, они выгодны в условиях рыночных отношений. Но мы же говорим о среде, которую формируем для людей, для молодёжи, для того, чтобы они оставались в городе, не уезжали в столицы. Мы должны обустраивать место, в котором живём, делать его более разнообразным. Разнообразие — это и есть истинное богатство. Его можно получить, сохраняя историческое наследие — не просто отдельные памятники, а ансамбли, комплексы.

 

— Пока до этого далеко?

— Нам предстоит ещё сформировать у людей понимание, что реставрация — это интересно, модно, и создавать механизмы, чтобы людям было выгодно вкладываться в памятники. Здесь смыкаются интересы и возможности многих участников процесса. Властям нужно привлекать инвесторов, но не принуждать их к восстановлению объектов, а находить общие интересы для предпринимателей и муниципалитетов. Когда со студентами разрабатываем какой-то проект реставрации, обязательно спрашиваем у них, какая функция будет у этого объекта. Первое, что приходит ребятам в голову, — музей. Музей музыки, пластинок, утюга, самовара. Но это же невозможно, не может в городе быть столько музеев. Нам необходимо выйти на другой уровень жизни этих зданий.

Взять к примеру район бывшего комбайнового завода. Там на территории стоит памятник культурного наследия — здание винной монополии. В нём, насколько я понимаю, планируют сделать офисные помещения. А рядом с винной монополией находились другие исторические здания. Юридически статуса памятников у них не было, но фактически они имели большую историческую и культурную ценность. Эти здания могли стать знаковыми объектами, формирующими пространство нового жилого микрорайона. В них могли разместить модные сейчас лофт-квартиры, апарт-отели. В других городах делают такое жильё, и оно очень востребовано, продаётся за большие деньги. Покупатель на него есть и в Красноярске. Но здания около винной монополии, к сожалению, снесены. Думаю, что такое происходит из-за того, что городу не хватает первоначального опыта, который покажет, что реставрация памятников культурного наследия и их современное применение — это возможно и красиво.

Не нужно ничего придумывать

 

— Как получить этот опыт?

— Знаете, с годами у меня пришло понимание, что трата сил и времени на борьбу, споры, а иногда и судебные разбирательства по поводу ценности исторической среды и отдельных объектов не всегда эффективны, очень болезненны или даже трагичны для сторон. Один из самых эффективных методов борьбы за сохранение памятников — это расширение сообщества, даже формирование армии специалистов-реставраторов. Тогда количество обязательно перейдёт в качество, а затем изменится и общественное отношение к реставрации исторического наследия. Считается, что Америка как новый континент придумала себе мифы. А нам не нужно ничего придумывать. Нужно просто вспомнить, насколько насыщена событиями наша история, как много интересного, содержательного было за столетия существования нашей страны, нашего края. Мы должны найти и восстановить то, что сохранило наше материальное наследие.

— Наверное, нужно, чтобы для этого в крае сформировалось профессиональное сообщество…

— Оно уже есть. 15 лет мы готовим специалистов, каждый год выпускаем из магистратуры по 10–12 реставраторов. Бывает, что ребята не остаются в профессии, кто-то уезжает, но большинство работают. Наши выпускники уже сами преподают, кто-то трудится в государственных учреждениях, кто-то в проектных, строительных организациях. Они занимаются не только памятниками культуры, но и любыми другими историческими объектами: восстанавливают заводские корпуса, реставрируют интерьеры. В целом это универсальные специалисты, которые могут работать с нетиповыми проектами.

Профессиональное сообщество небольшое, и в нём все друг друга знают. Реставрация — вообще коллективный труд, мы советуемся, консультируемся с коллегами, без этого никак. И потом у нас есть краевое отделение Союза реставраторов России. Когда мы готовились принять выездную школу, которую организует Союз, хотели, чтобы этот проект был очень громким. Думаю, так и получилось. Надеюсь также, что мы сможем реализовать ещё большую инициативу. У Сибирского федерального университета есть корпус на улице Ленина, 70, бывшая мужская гимназия. Мы разработали настоящий профессиональный проект восстановления здания и приспособления его для высшей школы реставрации. Он уже прошёл все экспертизы, осталось найти инвестиции.

 

Нюанс

По закону объекты культурного наследия принадлежит всему народу, даже если право собственности оформлено не на государство, а на частных лиц или коммерческие организации. В зданиях, которые находятся в списке памятников, нельзя проводить реконструкцию — коренное переустройство, перестройку. Их можно реставрировать — восстанавливать первозданный облик и функциональность либо ремонтировать — обновлять без внесения радикальных изменений в конструкцию и внешний вид фасадов и интерьеров.

 

Акцент

Всероссийская выездная школа, которую организовал Союз реставраторов России, получила название “Реставраторы к 400-летию Красноярска”. Наш город стал первым в Сибири, где был реализован этот проект. До этого его принимали такие исторические центры, как Кижи, Вологда, Переславль-Залесский, Псков, Нижний Новгород, Калининград. В Красноярске в работе школы приняли участие 26 студентов из Сибирского федерального университета, Красноярского строительного техникума, Московского государственного академического художественного института имени Сурикова, Российского государственного художественно-промышленного университета имени Строганова, Национального исследовательского Московского инженерно-строительного университета. Александр Слабуха был одним из наставников ребят.