Вначале была идея. Простая и очевидная для любого российского патриота — помочь ребятам на СВО. Потом началась работа. Подчас нудная и бюрократическая, но очень нужная — создание фонда помощи нашим бойцам, оформление и передача подразделениям необходимой техники. Ну а в итоге появился проект. Современный, технологичный и, можно сказать, дерзкий — собственная разработка и производство беспилотных систем, которые сегодня громят врага на фронте спецоперации.

 

Об уникальном опыте создания БПЛА на частные средства, а также об участии сибиряков в развитии новых российских территорий мы поговорили с депутатом Красноярского городского Совета, председателем фонда помощи бойцам СВО “Сибирь” Борисом Растоскуевым.

 

ОБЕЩАЕМ, ЧТО ВАС НЕ БРОСИМ

— Вы недавно вернулись из Луганской Народной Республики. Какие у вас впечатления о поездке в новый российский регион?

— Впечатления разные. Конечно, там остро чувствуешь дыхание фронта и понимаешь, что военные действия очень близко. Я в мессенджере подписался на группу “Прилёты Луганск”, и теперь отслеживаю, что там происходит. В настоящий момент более-менее спокойно, однако всё же случается работа для ПВО.

Но Луганск всё равно живёт, развивается, как и другие города республики. В Донбассе с 2022 года работают красноярские строители, люди видят, что для них делают сибиряки, и очень это ценят.

— Я в прошлом году, в феврале, побывала в ЛНР, в городе Свердловске. Там есть девятиэтажки, которые начали строить в самом конце 1980-х. Их ввели после развала СССР, причём без лифтов! Подъёмники ставили уже красноярцы, на наших глазах. Жители чуть не плакали…

— Свердловск, конечно же, гораздо провинциальнее Луганска. В этом шахтёрском городе всё было куда запущеннее. Но и в столице республики сделать нужно очень многое.

В Луганске наша делегация принимала участие в мероприятии на платформе “Деловой России”. Там выступала Елена Николаевна Костенко — заместитель председателя правительства ЛНР. Она, не зная о присутствии сибиряков, сказала фразу, которая врезалась мне в память: “Мы молимся, чтобы шефы, красноярцы, не ушли, не бросили нас!”

Откуда такое отношение? Ну, во-первых, жители Донбасса были просто поражены количеством строек, которые начались после воссоединения этих территорий с Россией. Подобного у них с 1991-го точно не было. Также их впечатлила скорость этой работы. Дом, который сейчас наша компания СТМ возводит в Луганске, находится в центре, на пересечении трёх дорог. Он растёт буквально на глазах у людей. Они это видят и верят, что всё будет восстанавливаться…

К слову, мы потом к Елене Николаевне, которая переживала, чтобы шефы-красноярцы их не оставили, подошли и сказали: “Обещаем, что вас не бросим. Ведь развитие ЛНР для нас не столько коммерческий проект, сколько социальный”.

 

НИ ВОДЫ, НИ ЕДЫ, НИ ТЕПЛА

— Надо признать, что красноярцы восстановили в Луганской Республике больше двух сотен объектов. Школы, садики, учреждения культуры, здравоохранения, допобразования и так далее. Плюс дороги...

— Да, дороги там делают. Между городами хорошие трассы проложили. Только заплутать на них можно, потому что интернет глушат, и навигатор не работает.

А если говорить об объектах в городах, то меня больше всего впечатлил новый молодёжный центр в Луганске. Там и детям, и подросткам, и студентам, которые его посещают, очень доходчиво доносят всю историю России: с древнейших времён до наших дней. Есть интерактивные панели, которые можно листать, знакомясь с информацией. Так здорово все сделано: я аж два раза сходил в этот центр, познакомился с его руководителем. Много интересного узнал о жизни людей на этих территориях.

До 2014 года там старательно закладывали в голову населения западные идеи. И целая служба занималась отбором самых талантливых молодых людей, а также преподавателей, подсаживая их на гранты.

— Однако сейчас всё иначе.

— Иначе. Но от прошлого избавиться не так-то просто. Я у директора молодёжного центра спросил: как ребята воспринимают информацию, которую им сейчас дают? Оказалось, маленькие — здорово! А вот молодёжь, которую растили на других идеях, — очень тяжело. Им трудно перестраивать всё в голове, потому что с раннего детства их воспитывали на другом контенте.

— Но, общаясь с молодыми людьми в том же Свердловске, я видела, что большинство из них ориентированы на Россию. Особенно те, которые пережили в этом городе 2014 год. Там же блокада была, кушать нечего, воды не было.

— Нам тоже рассказывали истории про жизнь луганчан после того, как они отказались признавать незаконные майданные власти. Город тогда 62 дня оставался без электроэнергии. Ни воды, ни еды, ни тепла — ничего.

В этой поездке я познакомился с удивительной женщиной, Зинаидой Гавриловной Наден, которая руководила местным хлебозаводом с 1986 года. Когда в Луганске была блокада, она смогла сохранить предприятие и обеспечить людей едой. Даже во время обстрелов её сотрудники не покидали рабочие места. Благодаря таким настоящим героям многие из местных жителей не умерли от голода.

К слову, тогда многое удалось сохранить. Например, те же библиотеки. Они продолжали работать даже в самые страшные моменты. По зданиям снаряды попадали, а сотрудники всё равно обслуживали читателей.

— Война у них началась в 2014 году. И они знают, что это такое.

— Да, уже тогда здесь была серьёзная война. Мы не так много о ней знаем, а там царил ужас…

Конечно, жителям Донбасса сильно досталось, и до 2014-го, и после. Обрабатывали их капитально. Но они наши братья, наши люди. И видя, что всё вокруг оживает, строится, они уже не могут не радоваться тому, что мы вместе.

 

ДЕЛАЕМ СВОИМИ СИЛАМИ

— В этой поездке в Донбасс вы встречались не только с представителями новых территорий и смотрели, как идёт восстановление городов. Была же и другая задача, связанная с работой фонда помощи бойцам СВО “Сибирь”. Как вообще пришла идея его организации?

— Ещё в 2022 году наша строительная компания СТМ, основателем и руководителем которой является депутат Законодательного собрания края Захар Енджиевский, начала работать на новых территориях. А попав туда, невозможно не проникнуться идеей освобождения Донбасса. Поэтому мы стали поддерживать бойцов СВО. Покупали и технику, и медицинские товары, и необходимые в быту предметы.

Потом было принято решение делать всё это цивилизованно, через специальный фонд, который наполняется средствами учредителей и наших партнёров. Причём это фонд узконаправленный, его организовали не для сборов на покупку каких-то бытовых вещей. Наша работа больше заточена под поставку на фронт беспилотных летательных аппаратов. Сейчас это крайне актуально.

Конечно, мы передаём бойцам и внедорожники, и квадроциклы, и мотоциклы. Но всё же в первую очередь фонд занимается темой БПЛА.

Радует, что ситуация с летательными аппаратами в настоящее время кардинально поменялась. У нас стало много дронов. Мы здесь научились их изготавливать, а ребята на фронте научились их использовать. И сборка, и перенастройка, и перепрошивка, и усовершенствование — все эти процессы уже отлажены.

— А как давно работает ваш фонд?

— Он существует с ноября прошлого года. И за это время поставил на фронт порядка тысячи единиц беспилотников. У нас есть и дроны-камикадзе, и разведчики, и аппараты со сбросом, и даже БПЛА самолётного типа. Разные разработки. Я был на полигоне, своими глазами видел, как это всё работает. Могу сказать: ребята научились, ребята летают и дают очень хороший результат.

При этом у нас нет большого количества спонсоров, практически всё мы в фонде делаем своими силами.

— В том числе и сами собираете летательные аппараты?

— Сейчас сами, хотя поначалу беспилотники в основном где-то закупались. Но затем мы решили, что нужно их собирать своими силами. А потом пошли дальше: фонд стал уже вкладываться в разработки БПЛА. В создание системы управления, засекреченных каналов связи, противодействия РЭБ. Ну и в новые типы дронов.

Это не просто “купил — отдал”. Это не сборка аппаратов из китайских запчастей. Это действительно уникальные изделия. И основной смысл нашей деятельности теперь в том, чтобы развивать это направление, опережать время и работать на будущее.

Мы очень тесно сотрудничаем с нашими бойцами, обкатываем наши разработки и на полигонах, и на фронте. А затем пытаемся масштабировать самые удачные научные идеи. Я, приезжая в Донбасс, встречаюсь с ребятами, которые на основе реального опыта высказывают свои пожелания. Мы их адаптируем в новых БПЛА, которые отправляем бойцам. Они вновь проводят испытания, и на полигонах, и на фронте, докладывают нам результаты. Мы что-то исправляем, корректируем... Очень плотное взаимодействие, очень много работы. И там, «за ленточкой», в неё постоянно включён Захар Енджиевский.

 

ГЛАВНОЕ, ВСЁ ПОЛУЧАЕТСЯ

— О Захаре Львовиче хотелось бы поговорить отдельно. Прошлой осенью информация о том, что руководитель успешной стройкомпании, депутат Заксобрания Красноярского края пошёл добровольцем на фронт СВО, очень удивила многих красноярцев. Что его подтолкнуло к такому решению?

— Сложно ответить. Енджиевский — это человек из какого-то другого теста. Он действительно очень проникся всем тем, что видел в Донбассе, когда занимался восстановлением городов ЛНР. Ведь с 2022 года человек фактически там жил, а потому много общался и с местными жителями, и с нашими бойцами.

Подписав контракт, Захар Львович освоил новую специальность. Сейчас он технически очень глубоко разбирается в теме беспилотных аппаратов, читает специальную литературу.

Также, являясь командиром, он сам комплектует подразделение, в котором много красноярцев. Там и технари, и пилоты, и специалисты, которые обслуживают дроны, могут как перепрошить, так и перепаять.

Кроме всего прочего, Енджиевский много делает для организации быта этих ребят и их рабочих мест. Надо же всё закомплектовать, обеспечить техникой. А ещё несколько десятков человек необходимо разместить, обустроить, наконец, вкусно накормить!

— Думаю, у него, учитывая большой опыт руководства предприятием, есть способность, есть внутренний резерв для организации работы подразделения. Наверное, ценный кадр для фронта?

— Безусловно, ценный. Его очень уважают бойцы. Я был на многих встречах с военнослужащими и убедился, что все знают его позывной Бахта (в честь северной речки. — Ред.) и очень хорошо о нём отзываются. Хотя он сам никаких сантиментов не разводит, всё строго по-военному: приказы, чёткий спрос выполнения, работа над ошибками. Настоящий командир.

А ещё Енджиевский регулярно бывает на позициях и боевых заданиях. При этом его профессия считается самой опасной на фронте: там идёт настоящая охота за БПЛашниками и водителями.

— Честно говоря, ещё год назад было сложно себе представить, что такой грузный человек может работать на передовой.

— С тех пор он очень сильно изменился, в том числе и внешне. Значительно похудел, много двигается. Ведь там приходится не только выполнять конкретнее боевые задачи, запускать дроны. Нужно и правильную боевую позицию выбрать, замаскировать и обустроить её. Для этого и по лесам, и по разрушенным зданиям приходится бегать, и на высокие этажи подниматься. Он всё это знал и серьёзно работал над собой, чтобы быть там действительно полезным.

Знаю, что многие думали, мол, поехал человек на СВО, чтобы в штабе сидеть. Однако Захар Львович доказал, что он настоящий боец, которого уважают товарищи и ценит командование.

Енджиевский же первый свой контракт подписал в прошлом ноябре на полгода. Сейчас уже второй идёт и, скорее всего, будет и третий. С ним довольно сложно связаться, но мы всё же смогли встретиться во время моей поездки в Донбасс. Я его спросил: на сколько ты будешь ещё контракт продлевать? Он ответил, что готов быть на фронте до победы. Потому что понимает: он здесь полезен. И самое главное: всё получается.

 

ПРОСТАЯ МУЖСКАЯ РАБОТА

— Я так понимаю, что фонд “Сибирь” в основном работает с подразделением, в котором служит Захар Львович. Но, подозреваю, запросы на поставку дронов поступают и из других частей. Ведь беспилотники на фронте сегодня нужны всем.

— Да, к нам много обращается ребят, пишут. Но мы объясняем, что на наших «птичках» в настоящее время может работать лишь конкретное подразделение. Потому что мы не просто поставляем дроны. Нужно ещё оборудовать наземную станцию, обучить людей работать с этой техникой. Если просто взять у нас беспилотник, толку не будет, его придётся на полку поставить и всё. Потому что сам по себе он летать не будет. Необходим весь комплект, включая специалистов, которые умеют с этим оборудованием работать.

К том уже у нас есть действительно принципиально новые секретные разработки, и давать все коды-пароли от них большому количеству людей просто опасно.

Именно поэтому мы работаем с конкретным подразделением. Долго, монотонно, методом проб и ошибок внедряя новое. Возможно, в будущем наша технология будет уже масштабирована и появится повсеместно. Я уверен, что так и будет.

— Но вы упоминали, что фонд не только беспилотниками занимается. К тому же бойцам нужны не только БПЛА.

— Не только. Мы помогали обустройству передвижных госпиталей, а также приобретали много внедорожной техники. Я лично забирал с Ростова новый уазик и пригонял бойцам. Наши ребята сейчас ездят не на развалюхах, а на хороших новых машинах. Если надо, мы перед отправкой их бронируем, защиту ставим. Также фонд поставляет много запчастей, как для автомобилей, так и для квадроциклов и мотоциклов.

— Многие из тех, кто часто общается с бойцами, говорят, что это люди, которые могут всё. Надо — построят, надо — починят, подремонтируют, надо — приготовят…

— Причём готовят ну очень вкусно! Пробовал. И ещё отметил, какая у них чистота. Живёт подразделение в каком-то полуразрушенном доме, но там такой идеальный порядок: всё постирано, вытерто, вымыто. Никакой грязной посуды, никакого затоптанного пола. И это учитывая дикие перебои с водой, по несколько дней её не бывает. Особенно в жару.

Там парни просто живут и работают. Каждый понимает, что он получил приказ, должен его выполнить. Каждый знает, где сфера его ответственности. Простая мужская работа. А мы стараемся по мере сил им помочь. И хорошо, что у нас получается.