С Африкой в сердце

100 лет назад Николай Гумилев прибыл в Эфиопию.

_До этого Гумилев уже бывал в Африке: в 1908 году — в Египте, зимой 1909—10 годов — во Французском Сомали (нынешняя Джибути). В сентябре 1910 года он вновь сошел с трапа парохода в порту Джибути и через два месяца добрался наконец до Абиссинии, как тогда называли христианскую Эфиопию, где пробыл несколько месяцев. _

Это путешествие сыграло исключительную роль в судьбе поэта, благодаря которому Российская Академия наук через два года поручила Гумилеву возглавить экспедицию Музея антропологии и этнографии (Кунсткамеры) для сбора этнографической коллекции, записи песен и легенд в этой стране, а Африка стала одной из главных тем его творчества. Сам он писал: “Я побывал в Абиссинии три раза и в общей сложности провел в этой стране почти два года”. Два года из недолгой 35-летней жизни.

Из всех африканских стран Эфиопия большего всего привлекала Россию, она единственная на континенте не была ничьей колонией, а главное — еще за несколько веков до крещения Руси приняла христианство (Аксумское царство была третьей страной после Армении и Византии, где христианство стало государственной религией). Эфиопская православная церковь относится к Древневосточным православным церквям, также как, например, Армянская апостольская церковь, то есть признает догматы только первых трех Вселенских Соборов. Древневосточные церкви отличаются и от латинской и от византийской традиции, но все-таки ближе к православию. Поэтому Русская православная церковь считала Эфиопию братской страной, а ее жителей единоверцами. А в конце ХIХ века после открытия Суэцкого канала у России появились и геополитические интересы на Африканском роге. Русскому флоту для связи западной части Российской империи с дальневосточной нужны были гавани. Британские колонии отказывались заправлять углем русские корабли, идущие из Одессы во Владивосток. В этом смысле Абиссиния была идеальным союзником.

В 1888—89 годах русские казаки во главе с атаманом Николаем Ашиновым и архимандритом Паисием к северу от Джибути основали “Московскую станицу”. Об этой истории потом Гумилев упоминал в “Африканском дневнике”. Русскому правительству тогда не удалось приобрести это поселение. Франция почувствовала угрозу для себя, и французская военная эскадра разгромила станицу. Во время итало-абиссинской войны 1895—1896 гг. Россия поддержала Эфиопию. Помогла деньгами и оружием, русские врачи в Аддис-Абебе развернули военный госпиталь. Русский Красный Крест выпустил специальный знак “Православным братьям Абиссинии”. В 1898 году император Николай II направил в Эфиопию свою миссию. Это было первое российское посольство в Черной Африке. Миссию сопровождал казачий конвой под командованием подъесаула П. Н. Краснова. Петр Краснов, как известно, был не только одним из лидеров Белого движения, а потом коллаборационистом, но и довольно крупным писателем. Одна из первых его книг “Казаки в Абиссинии” в какой-то мере способствовала увлечению Гумилевым этой страной. Главным военным советником негуса (монарха Эфиопии) Менелика II стал полковник Леонид Артамонов, будущий генерал и знаменитый герой русско-японской войны, замечательный ученый-этнограф. Он руководил военной экспедицией абиссинских войск против колониальной экспансии Британии в 1898 году, о чем оставил книгу “Через Эфиопию к берегам Белого Нила”.

Детские и юношеские годы Гумилева совпали с небывалым интересом в России к Эфиопии. Иерархи Русской православной церкви, государственные деятели много писали и рассуждали на тему “Наши черные единоверцы” и о христианской стране в Африке. Председатель совета министров С. Ю. Витте вспоминал о тех временах: “У нас в России в высших сферах существует страсть к завоеваниям или, вернее, к захватам того, что, по мнению правительства, плохо лежит”, _а так как Эфиопия страна с православной церковью, “_то на том основании мы очень желали объявить Абиссинию под своим покровительством”. Кстати, сам Гумилев в Эфиопии не увлекался христианскими традициями, его как раз больше привлекали мусульманские племена на востоке страны.

Анна Ахматова, которая познакомилась с Гумилевым, когда он еще был юным гимназистом, вспоминала, что в Царскосельской гимназии, где учился поэт, все поголовно были увлечены Абиссинией и книгами об этой стране. И Ахматова, и ученик Гумилева Всеволод Рождественский утверждали, что в Царском Селе служили офицеры и казаки из конвоя первой российской дипломатической миссии в Эфиопии, которых, по словам Рождественского, Гумилев очень любил расспрашивать. Вероятно, тогда у него и зародился страстный интерес к этой “колдовской стране”, как он ее называл.

В путешествии 1910—11 годов Гумилев с его авантюрным характером, конечно, руководствовался романтическим любопытством к экзотике, к опасным для жизни приключениям, которые вдохновляли его поэтическое творчество. Охота на крокодилов и леопардов. Жизнь среди аборигенов. Однако уже в этой поездке 24-летний Гумилев проявил серьезный интерес к политической журналистике (в статье “Умер ли Менелик?” он дал политологический анализ ситуации в правящей верхушке Эфиопии). Поэт подружился — если это слово уместно для характеристики отношений со старым монархом — с Менеликом II. Его интересовали политические процессы в стране. Но, что еще более важно, у Гумилева проснулся интерес к антропологическим исследованиям. Из поездки он привез первую, еще небольшую коллекцию этнографических материалов — предметы быта и искусства эретрийских племен. Этот интерес, видимо, генетически передался его выдающемуся сыну Льву, который родился накануне основной экспедиции Гумилева в Абиссинию.

В это время Музею антропологии и этнографии Российской Академии наук (любопытно, кстати, что через много лет в этом музее работал и Лев Николаевич Гумилев) были выделены государственные средства на организацию дальних экспедиций. В том числе в Африку. Гумилев не был профессиональным антропологом, не имел научного этнографического опыта. Но этнографов-специалистов по Африке тогда в России просто не существовало. А поэт рвался в Эфиопию. Он писал: “_У меня есть мечта, живучая при всей трудности ее выполнения. Пройти с юга на север Данакильскую пустыню, лежащую между Абиссинией и Красным морем, исследовать нижнее течение реки Гаваша, узнать рассеянные там неизвестные загадочные племена”. _К тому же он бывал в Эфиопии, был знаком с обстановкой и местными обычаями. Поэтому директор Музея академик В. В. Радлов (кстати, кроме прочего занимавшийся археологическими раскопками в Минусинской котловине и этнографией хакасских племен) согласился с просьбой Гумилева возглавить экспедицию в Абиссинию.

Музей выделил деньги, меньше, чем хотел Гумилев, но достаточно для многомесячного путешествия и приобретения экспонатов, сбора этнографического материала. Был утвержден маршрут. Сам Гумилев записал цель экспедиции: “Делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции”. Помощником поэт взял “Колю маленького” (сам он был “большим”) — своего племянника Николая Сверчкова. В сопровождении нескольких нанятых аборигенов и переводчика на мулах и большей часть пешком они только за первые два месяца прошли 975 километров караванными тропами в условиях недостатка еды свирепствовавших тропических болезней. Колю маленького однажды пришлось вытаскивать прямо из пасти крокодила. Приходилось охотиться на львов и павианов.

Сам Гумилев писал об экспедиции: “Я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы осмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у не понимавших, к чему все это, харраритов. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства… копался в зловонной корзине для старья и нашел там много интересного. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встает картина жизни целого народа, и все растет нетерпенье увидеть ее больше и больше”.

Из Эфиопии Гумилев привез достаточно много этнографического материала. Это первая африканская коллекция в петербургском Музее антропологии и этнографии, да и вообще в России. Кроме абиссинских картин, известных всем по репродукциям в учебниках истории, в Музее сейчас находится 107 единиц хранения (разных по объему) — результат научной деятельности Гумилева в Эфиопии. А также дневники, полевые записи, рисунки, переводы фольклорных текстов, стихи, письма и воспоминания. И еще коллекция стеклянных фотонегативов — 246 снимков — самых ранних с африканской тематикой в истории русской фотографии. В том числе, вероятно, самые ранние фотоизображения Хайле Селассие I, императора Абиссинии с 1930-го по 1974 год, регента с 1916-го по 1930 год. По официальной абиссинской генеалогии он считался 225-м потомком царя Соломона и библейской царицы Савской, основателей Соломоновой династии. Это последний самодержавный монарх в истории человечества. Он правил страной 60 лет (в 1975 году его тайно убили эфиопские коммунисты). Гумилев с ним подружился и оставил первое в науке описание этого неординарного человека, которому было суждено сыграть видную роль в истории ХХ века. Хайле Селассие тогда было 20 лет.

Материалы экспедиции Гумилева в Эфиопию до сих пор мало исследованы. Не все оказалось в Музее, из-за начавшейся первой мировой войны часть была просто утрачена, часть попала в личные коллекции. Да и в самом Музее из-за “контрреволюционной биографии” поэта его “африканское наследие” было недоступно и частично утеряно. В середине 1950-х годов молодой тогда ученый-африканист Аполлон Давидсон с помощью Анной Ахматовой пытался заняться исследованием этой темы, но тогда это было невозможно. В 1986 году Лев Гумилев опубликовал в “Огоньке” “Африканский дневник” отца. Этим первым публикациям поэта помогла по просьбе Д. С. Лихачева Р. М. Горбачева, так как ЦК КПСС был против его “реабилитации”. Сейчас Давидсон написал несколько блестящих книг о Гумилеве, но собственно антропологическая часть наследия поэта пока мало исследована. Зато все мы знаем его африканские стихи.