Мария Бабина стала лидером зрительского голосования по итогам 150-го сезона Красноярского драматического театра имени А. С. Пушкина. Примечательно, что молодая артистка пришла сюда только в августе прошлого года. И за свой первый творческий сезон в этом театре завоевала любовь красноярцев.

 

Вологда — Красноярск

— Мария, профессию вы получили в Красноярске, в Сибирском государственном институте искусств имени Дмитрия Хворостовского. Но творческий путь начинали в Вологде. Как так получилось?

— Когда мы учились на последнем курсе, к худруку обратились представители Вологодского ТЮЗа. Им нужна была артистка определённого типажа. Нас было четверо, кто отправил информацию. Долго ждали ответ, в итоге выбрали меня. И я поехала в Вологду.

Отработала два сезона, поняла, что мне там тяжеловато. Оказалось, как неудивительно, не подходит климат. Хотя там теплее, чем у нас. Зимой морозы доходят примерно до минус тридцати. А я выросла в деревне Курагинского района, там и минус пятьдесят было. Занятия в школе отменяли, и мы шли кататься на санках.

Дело в том, что в Вологде большая влажность, частые туманы. Из-за этого зимой лицо просто обжигает холодом. В Красноярске гористая местность, высокие здания, есть ощущение простора. А в Вологде преимущественно небольшие дома, узкие улицы, низкое небо. Постоянное ощущение сдавленности. Когда я только приехала, меня поселили в общежитии на девятом этаже. Первого сентября начался сезон вологодских дождей. Смотрю в окно: половина — серое небо.

Потом некоторое время жила в историческом доме — особняке купцов. По факту это старое деревянное здание на шесть квартир. Летом в нём страшная духота, а зимой — холод. В общем, через два года вернулась в Красноярск.

— Помните, когда появилось решение: буду артисткой?

— В детстве я много лет занималась хореографией. С коллективом мы часто выступали, приезжали в Красноярск. Здесь жила моя мама, а я жила с бабушкой и дедушкой. Так сложились обстоятельства, что только в старших классах училась в столице края. Потом год работала, сразу в вуз не поступила.

В десятом классе я пошла на курсы актёрского мастерства. После одиннадцатого поехала в Москву. Сейчас понимаю: тогда была совершенно не готова к столичным вузам. Не про всё знала, не все возможности использовала. Вместо того чтобы участвовать во всех предтурах, я, дубинушка, вернулась в школу — нельзя же пропускать уроки…

В общем, год пропустила. В это время мне посоветовали сходить на спектакли Елены Владимировны Бубновой, преподавателя нашего института искусств. Она как раз планировала набирать новый курс. Я посмотрела “Карамазовых”, “Старый дом”, “Мещан”. И захотела к этому мастеру. Горжусь, что попала к ней, она потрясающий человек.

 

Нежная Верочка

 

— Когда вернулись в Красноярск, сразу попали с корабля на бал. Сезон получился очень насыщенным для вас: участие в премьерах “Лес” и “Мой бедный Марат”, ввод в уже существующие постановки…

— Да, хотя я на это абсолютно не рассчитывала. Олег Алексеевич (главный режиссёр театра Олег Рыбкин. — Прим. ред.) сказал: “Приходите в августе, поговорим”. Пришла. Оказалось, что уходит артистка, поэтому в первые три недели будет много вводов: “Три дня в деревне”, “Капитанская дочка”, “Я, бабушка, Илико и Илларион”. Потом, уже в конце января, — “Хождение по мукам”. Всего меня ввели в шесть постановок, плюс две премьеры.

Столько текстов, образов, всё новое — было непросто. И снова благодарна моему мастеру Елене Владимировне. Она нас заточила: работать много. Если честно, мне плохо даётся заучка текстов, поэтому всё приходится переписывать от руки. Читаешь, читаешь, потом переписываешь, некоторые роли — по несколько раз.

— Есть образы, которые особенно полюбились?

— На самом деле, не могу сказать, что у меня была роль, которая мне не подходила. Особый трепет — к Верочке из “Трёх дней в деревне”. Во-первых, это первый спектакль, в который я вводилась. Во-вторых, это постановка Олега Алексеевича Рыбкина. Плюс ко всему, Верочка — очень нежный персонаж.

Когда я работала в ТЮЗе, мне часто приходилось играть каких-нибудь кракозябр: то ты Анчутка, то бандерлог, то ещё кто-нибудь. В первом акте по полу ползаешь чёртиком, а во втором играешь русскую красавицу. И, разумеется, к фактическому возрасту не привязан: можешь быть девочкой, а можешь и старуху играть.

В драматическом театре практически всё идёт по амплуа, сложность в том, что практические все роли — одновозрастные девочки. В них нужно искать разное. Помогает, что действия происходят в разные эпохи, разная степень дозволенности. Но при этом понимаешь: появляются какие-то рельсы, на которые скатываешься. А так делать нельзя.

Верочка — моя первая роль, первая работа с артистами, которых я раньше видела только как зритель — из зала. Потом мне безумно понравилось взаимодействовать с режиссёром Тимуром Насировым — он приезжал, чтобы ввести меня в “Капитанскую дочку”.

Безумно крутая была работа над “Лесом”. Это не ввод, это роль для меня, мы делали её с Олегом Алексеевичем Рыбкиным и моими партнёрами. Какой она получилась, моя Аксюша, решать зрителям и критикам. И в первую очередь — режиссёру. Но я очень рада, что она у меня есть, дорожу этой ролью.

— Были ситуации, когда роли сразу “не давались”?

— Лично для меня сложным получился ввод в “Хождение по мукам”. Во-первых, там был очень объёмный текст. Рука устала, честно говоря: несколько раз роль переписывала. Я сначала пишу на листы А4, потом делаю книжечки себе — в карманы класть. Чтобы на репетициях, если забыл, быстро посмотреть.

Во-вторых, у меня было очень мало времени. Кто-то уехал на гастроли, кто-то из артистов заболел, пришлось перетасовывать спектакли. И поставили “Хождение по мукам”. Когда у меня спрашивали: “Маша, как твоя роль?”, я думала: “Господи, да сказать бы текст, что там роль!”

Благодаря режиссёру, артистам, которые меня вводили, цехам, первый раз всё прошло более-менее нормально. Тяжелее играть было второй спектакль. Потому что перед днём рождения я загадала желание: лежать и ничего не делать. Как раз 6 февраля работы не планировалось. И я заболела ангиной. Лежала, ничего не делала. И у меня пропал голос. Шли дни, он не возвращался. Уже завтра на сцену, а я могу только хрипеть. Своими секретами, как помочь голосу, со мной поделилась Наталья Горячева. Слава богу, я смогла выйти на сцену. Но было очень сложно, постоянно думала, как бы не слетел голос. А ты — главный персонаж, не получится где-то промолчать, пантомимой ограничиться.

Безусловно, отдельная история — работа над спектаклем “Мой бедный Марат”. Это камерная постановка, ты постоянно на сцене. Это военная история, нужно быть точным и по чувствам, и по физике. Действие первой части происходит в блокадном Ленинграде.

Сегодня мы даже толики того, что переживали люди тогда, не ощущаем и не можем себе представить. На сцене ты боишься или не добрать, или переиграть. Нужно верно показать эти телесные ощущения: голода, слабости, немощи. И при этом люди ощущали себя людьми. На фоне страшного появилось чувство любви.

— При подготовке спектакля какую-то дополнительную литературу изучали?

— Конечно. Наш замечательный режиссёр Мария Романова практически каждый день нам что-то пересылала. Стихотворения, прозу, статьи. Например, мы читали об открытии в Петербурге выставки вещей блокадного Ленинграда. Читаешь и понимаешь страшное. Только один пример: монетка. Мама подкидывала её, чтобы понимать, кого из детей сегодня кормить…

Добавлю: ещё я работаю педагогом-организатором в хореографическом колледже. С ребятами мы готовили материалы на День снятия блокады, на 23 февраля. Здесь я изучаю искусство в период войны. Получается, что погружаешься в тему со всех сторон.

Работая над такими постановками, как “Мой бедный Марат”, важно не уйти в “пожалейку”. Люди в то время не только страдали, они жили! И выжили благодаря этому желанию. Они хотели жить и мстить, побеждали ради нас — будущих поколений. Материал очень сложный. Нужно отдать дань памяти людям, которые принесли победу.

 

Опора — моя семья

 

— Как вас, молодого артиста, приняли коллеги? Кто-то стал вашим наставником? Может быть, негласно, неформально.

— Поддерживали все, с кем я работала. Можно спокойно подойти к каждому артисту и попросить о помощи. Например, я поняла, что путаюсь в тексте “Три дня в деревне”. Подошла к Владимиру Борисовичу Пузанову: “Можно мы с вами текст повторим?” К слову, я его безумный фанат. “Конечно, давай, Машка, садись”, — все открыты, все готовы помочь.

А наставником стал помощник режиссёра Егор Владимирович Бобурков. Кладезь знаний, кладезь юмора, очень профессиональный человек. Когда была моя первая премьера, “Три дня в деревне”, он ко мне подошёл и говорит: “Так, я боюсь — ты играешь”. И всё, от души отлегло. Разумеется, наставниками стали все режиссёры, с которыми я работала.

— Год в драматическом театре: теперь меньше волнения перед выходом на сцену?

— Перед какими-то спектаклями — да, намного меньше. По крайней мере, когда волнение подходит, понимаешь, чем его погасить.

— А чем его гасите?

— Обязательно молюсь перед каждым выходом на сцену, неважно, какой спектакль. И точно знаю: перед любой постановкой, драма это или комедия, мне надо с кем-то хорошо пообщаться, поговорить. Желательно, чтобы была весёлая беседа. Вводишь себя в приподнятое настроение, и тогда можно работать.

— Есть роль, о которой мечтается?

— Наверное, нет. Есть какие-то внутренние проблемы, которые хотелось бы, может быть, с помощью какой-то роли проработать.

Интересно попробовать себя в какой-то пластической истории. К примеру, у нас есть спектакль “Смерть Тарелкина”, полностью мужской и очень пластичный. Парни то тараканами ползают, то цыганочками становятся. То кошачья пластика, то пластика обезьяны. Хочется стать участником истории, где сочетаются пластика, хореография, акробатические элементы.

— У вас есть хобби, увлечение, не связанное с театром?

— Я делаю декоративные маски из папье-маше или ваты. И кукол. В Вологде у нас собралась отдельная труппа из трёх человек, мы делали кукольные спектакли для детей. Хотя все мы — артисты драмы. Андрей Александрович Камендов — потрясающий человек, тоже выпускник Елены Владимировны Бубновой, продумывал механику. А я мастерила части кукол: лица, руки и прочее. Все, кто их видел, говорили: “Машка каждый раз себя лепит”. Мордашки выходили примерно как моя. Сейчас иногда кукол в подарок делаю.

— Такой ручной труд успокаивает?

— Нет, напротив, даже могу раздражаться, если что-то не получается. Меня успокаивает спорт, причём нужно, чтобы были тренировки на износ. Недавно коллега Анна Домникова привела меня на кроссфит. Раньше я обходила это направление стороной, казалось, что это слишком тяжело. А теперь думаю: почему так долго не пробовала? Когда занимаешься, все мысли улетучиваются. Думаешь только: надо вытерпеть ещё один подход. Позволяешь себе заниматься конкретным действием: правильно выполнять упражнения. И всё, больше от тебя ничего не требуется. Это здорово, потому что я — человек-контролёр. У меня всё должно быть под контролем, много задач и мыслей, голова от этого гудит. На тренировке контролируешь только одно: свои действия.

Так что мне нужен интенсивный спорт, танцы. И прикладное творчество для души. Мне повезло, я родилась в деревне Гуляевка, где было очень много возможностей для этого. Мои бабушка и дедушка переехали из Чусового, с Урала, много лет назад их направили в Курагинский район. Там родилась моя мама. Потом, позднее в наш район стали активно приезжать разные творческие люди из городов России. Они открыли кружки по хореографии, ИЗО, плетению, работала глиняная мастерская. Я занималась рисованием, танцами, музыкой. Бабушка всегда поддерживала моё стремление к творчеству.

— Какой вы видите себя через пять, десять лет? Вообще — планируете будущее?

— Раньше меня раздражал этот вопрос, когда я его сама себе задавала. Жизнь такая непостоянная, а я тут со своими планами. Мне было непонятно: где взять опору в этом непостоянстве? Теперь понимаю: опора — моя семья. Мне страшно до безумия потерять этих людей. И вместе с тем, я ищу опору в себе.

Поэтому моя задача на предстоящие годы — обзавестись собственным домом. Хочу жить и работать здесь — в Красноярске. Это мой город, моя природа, мой климат. Надеюсь, что создам свою семью, что у меня будет сын. Хотя — как получится. Моя мама ведь не жалуется, что у неё есть и дочь, и сын. Полный комплект. Надеюсь, и у меня в жизни так будет. Надо себя готовить к этому.

Автор: Виктория Светловская