Не каждый человек может похвастаться тем, что поднимал символический бокал шампанского под бой курантов на ледоколе. Красноярскому фотографу, журналисту Виталию Иванову в этом смысле повезло. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что начинался тот праздничный рейс не с самой простой истории.

Виталий Борисович много лет своей профессиональной жизни отдал Арктике. Будучи корреспондентом «Советского Таймыра», Виталий объездил весь полуостров. Его героями были оленеводы, рыбаки, моряки, полярники, гидрографы…

 — Очень впечатляли меня арктические суда, — делится наш собеседник. — Был страшно горд, когда попал на борт атомохода «Ленин», того самого, что был на картинке в нашем советском «Букваре». И когда впервые побывал в святая святых ледокола «Таймыр» — реакторном отсеке. Долго уламывал капитана Крылова. К слову, специалисты утверждают, что на подобных судах не может повториться Чернобыль. Даже если реактор выйдет из повиновения, автоматика заглушит его. Без участия человека.

Но в конце 80-х и начале 90-х годов прошлого века тема запрета захода в Енисей новых мелкосидящих атомных ледоколов «Таймыр» и «Вайгач» была чрезвычайно актуальна. Более того, её старательно поддерживали несколько человек, которые, как выяснилось позже, преследовали исключительно свои, личные, цели. И некоторым удалось достигнуть желаемого результата. Те «борцы» с атомной энергией активно спекулировали на страхе людей после Чернобыльской катастрофы.

 — Мне тогда позвонил Всеволод Белецкий, который в тот период возглавлял Мурманское морское пароходство, в состав которого входили и все гражданские атомоходы, — рассказывает Виталий Иванов. — Он попросил меня побывать на борту «Таймыра» и написать максимально правдивую статью о судне. В назначенный день я вылетел из Красноярска в Диксон, где, выйдя из самолета, тут же пересел в вертолет, которым и был доставлен на борт атомного ледокола «Таймыр», стоявшего в тот момент посреди Карского моря.

В Енисей атомоходу предстояло отправиться только в конце ноября. Но экипаж уже знал, что в поселках Таймыра и в Дудинке их не очень-то хотят видеть…

На борту ледокола корреспондент провёл больше месяца. Материал писал долго и трудно — ядерная тема была для него в новинку. Но он, написанный осенью 1989 года, был опубликован в газетах Москвы. Красноярска, Дудинки и Норильска. А потом Виталию Иванову звонили, писали: «Вот ты с „Таймыра“ уехал, а нас оставил в заложниках! Своего сына ты бы на атомоход не взял!». А он договорился с руководством и — взял!

Алёше Иванову было тогда 10 лет. И так случилось, что Новый год с 1992 на 1993-й и все зимние каникулы он провёл в Арктике. На судне для него — раздолье. И спортзал есть, и компьютер, и бескрайние льды вокруг, и команда — сплошь морские волки, и открытия каждый день…

Интересно, что Новый год на атомоходе «Таймыр» встретили три раза. Так было положено. Первый — по красноярскому времени, в полночь. Второй — по судовому (то есть между Москвой и Красноярском), в 2 часа. И третий — по Москве. В помещении собрались все, кто свободен от вахты (пересменок — в 00 часов), обслуживающий персонал — буфетчицы, повара и так далее. И каждая встреча праздника — по глотку шампанского. Вообще-то, это запрещено правилами, но капитан ради такого случая по глотку позволил.

 — Сына я как настоящий строгий отец после «красноярского» Нового года отправил спать, — вспоминает Виталий Иванов. — Сам остался, конечно, до «московского». Поздравления, гитара, песни… Алёшка встал ни свет ни заря, растолкал меня: «Папа, я в ЦПУ, на компьютере поиграю!». А ЦПУ, если что, — центральный пульт управления. Нормально, да? Вот так удивительно мы с сыном и встретили тот Новый год. В Арктике.

Нюанс

Как встречают на ледоколе самый любимый с детства праздник? На полярных станциях всегда стараются заполучить завезённые туда заранее ёлки. Само собой — шарики, снежинки, гирлянды. Шикарный стол: пироги, рыба на любой вкус…