Три ареста, тридцать тюрем по этапу, психбольница, постоянные гонения и унижения не сломили этого человека. Везде где только можно было, Алексей Черкасов продолжал писать. Он автор одной из самых известных трилогий, рассказывающих о людях Сибири.

 

Возраст — на глазок

 

Алексей Черкасов родился в июне 1915 года в деревне Потапово Даурской волости бывшей Енисейской губернии в крестьянской семье. Сегодня это поселение находится на дне Красноярского моря.

По счастью, сохранилось несколько фотографий, в том числе снимок сельской школы, где учился будущий писатель. Эти редкие кадры можно увидеть в Литературном музее (улица Ленина, 66), где сегодня проходит выставка (12+), посвящённая юбилею известного сибирского литератора. Продлится она по 26 октября.

Судьбе было угодно, чтобы мальчик с самого рождения был обречён на испытания. По рассказам повивальной бабки Меланьи, ребёнок родился в чистый четверг буквально под коровой, которую доила в это время мать. Случилось так, что подслеповатая бабка плохо перевязала пуп новорождённого, и тот чуть было не изошёл кровью.

Как рассказывает директор Литературного музея Александр Черепанов, отца своего мальчик практически не знал. Тот воевал в Первую мировую, попал в плен к румынам, потом был освобождён, вернулся в Сибирь, какое-то время работал в Даурском волостном исполкоме, но в 1925 году обзавёлся другой семьёй и исчез навсегда. Так что самое большое влияние на мальчугана оказал дед Зиновий Андреевич, волостной писарь. Именно он и привил внуку любовь к литературе.

Мать вскоре отдала сына в школу коммунистической молодёжи, которая находилась в Курагинском районе. Никаких документов у мальчишки не было, год рождения ему определили, что называется, на глазок, — 1912-й. Позже в его судьбе будет ещё немало подобных неточностей.

 

Ложное обвинение

 

В 14 лет Черкасов стал студентом Красноярского агропедагогического института. Но уже на втором курсе по комсомольскому призыву паренёк отправился проводить коллективизацию. Работал в Балахтинском, Каратузском районах, даже в Северо-Казахской области. Затем стал главным агрономом в одном из районов. Но тут судьба преподнесла ему страшный удар: Алексея Тимофеевича арестовали по ложному обвинению не то как персидского, не то как турецкого шпиона и заключили под стражу. За три года мучений Черкасов прошёл 31 (!) тюрьму. В 1940 году его освободили, но ненадолго. Последовали ещё два ареста и пребывание в сумасшедшем доме. В ходе дознания следствие посчитало, что Алексей Черкасов якобы психически неуравновешен. Судмедэксперт решил, что место ему — в соответствующей лечебнице. 23 февраля 1943 года подследственный оказался в одном из корпусов городской больницы на углу улицы Вейнбаума и проспекта Сталина (сегодня — проспекта Мира).

 

Лиловый сад

 

Понятно, какое окружение было у писателя в лечебнице. И человек, считавший себя Бубновым тузом, и якобы адмирал без флотилии, и даже князь Бухарский. Там же Алексей Черкасов услышал историю про Лиловый сад (непонятно, правда, легенда это была или просто плод чьего-то воспалённого воображения). Это же название получил один из разделов нынешней выставки в Литературном музее.

Суть истории такова. Жил в суровом краю снегов богатырь по имени Хиуз, который однажды оказался в райском на первый взгляд Лиловом саду и повстречал там девушку — Стогодовалое Счастье. Однако райский сад был гнилым, а счастье меньшинства было оплачено страданиями многих. Людей держали в узде слуги-демоны Стогодовалого Счастья: страх, ненависть и ложь.

Наверное, и сам Алексей Тимофеевич чувствовал гнёт тех самых демонов. В частых письмах к матери он описывал свои мысли, свои переживания в Лиловом мире, окружающем его со всех сторон.

Одно из таких писем попало в руки молодой сотрудницы политического отделения военной цензуры в здании Главпочтамта Полины Москвитиной. Она должна была в том числе выявлять через корреспонденцию опасных и подозрительных личностей. Письмо незнакомого человека очень её тронуло, и девушка решилась встретиться с Черкасовым. Позже Полина Дмитриевна говорила: “Если меня спросят, бывает ли любовь с первого взгляда, я отвечу: она бывает даже до первого взгляда. Её присутствие живёт в вас задолго до встречи, предчувствуется”.

Полина влюбилась в Черкасова и решила спасти его. И ей это удалось! Девушка добилась, чтобы Алексея Тимофеевича признали вменяемым, выпустили из больницы и даже сняли с него все обвинения. Это был не просто подвиг, а самопожертвование. Ведь её исключили из комсомола, она потеряла работу, да ещё и с позорным клеймом “по служебному несоответствию”. От неё отвернулись родные. Но Полина осталась верна себе и своей любви. Какое-то время супруги жили в краевой столице, потом в Минусинске, затем опять вернулись в Красноярск. У них родились сын Алексей и дочь Наталья. Самое же главное, что благодаря жене Черкасов смог воплотить свою главную мечту — стать писателем.

 

Заново. С нуля

 

Страсть к сочинительству не покидала его никогда. Где бы он ни был, он везде и всегда писал. Ещё в 30-е годы прошлого столетия задумал и написал роман об истории революционного движения в Сибири — “Ледяной покров”. И даже отправил рукопись в Москву, самому Максиму Горькому. Причём фактически “на деревню дедушке”, поскольку написал следующий адрес: “Москва. Горькому”. Но вскоре его арестовали, а рукопись изъяли. Кстати, к обвинению была присовокуплена фраза, обнаруженная среди набросков: “Какой же чёрт угораздил меня родиться с умом и талантом в этот проклятый сталинский режим!”

Камера, допросы. Потом три года изнурительных работ на строительстве канала Москва — Волга. Лагеря так подкосили Черкасова, что он стал похож на тень.

Второй роман под названием “Мир как он есть” тоже изъяли. Двух этих рукописей автор больше не увидел.

Однако Черкасов не отчаивался. Как говорил сам, “...я никогда не терял веры и начинал всё заново. С нуля!” Больше того, решая для себя, почему смог выстоять, пройдя годы тюрьмы и психушку, писал: “Ничем другим, кроме как верою в своё предназначение... я не могу объяснить своё поведение в жизни”.

Интересно, что рукописи Алексей Тимофеевич отправлял не куда-то, а сразу в Москву. Рецензенты отмечали его богатую фантазию, даровитость, образный язык, но при этом критиковали слабо продуманные диалоги и недостаточно выстроенные композиции. В результате рукописи мариновали годами. Что касается первой изданной черкасовской книги, то ею стал сборник повестей и рассказов “В стороне сибирской” (Москва, 1949 год). Затем были повести “День начинается на Востоке”, “Синь-тайга”, “Лика”, “Ласточка” и другие. Алексей Тимофеевич писал много и на удивление быстро, это отмечали многие.

Как и то, например, что у Черкасова не совсем гладко складывались отношения с красноярскими авторами (сохранились документальные свидетельства об этом, с ними тоже можно ознакомиться на выставке). Например, с Игнатием Рождественским и Сергеем Сартаковым, который на тот момент был ответственным секретарём Красноярского отделения Союза писателей СССР и как-то написал рапорт в крайисполком, где довольно нелестно высказался о своём коллеге.

Поддерживала Черкасова в первую очередь супруга. Из крупных же писателей — Константин Симонов, а также Михаил Шолохов. Благодаря помощи второго в 1961 году в журнале “Нева” вышел роман “Хмель”. Ещё один человек, серьёзно поддержавший писателя, — Иван Пантелеев, первый редактор “Хмеля”. Кстати, именно Пантелеев обратил внимание на эпизод, касающийся одной из центральных героинь романа. В нём говорилось о встрече старообрядцев с Наполеоном. Иван Иванович предложил развить этот момент, и в итоге он стал началом книги “Хмель” и по сути — всей трилогии в целом.

В своё время говорили, что в книге много жестокости, что она откровенно антирелигиозная и высмеивает веру. На что Черкасов яростно возражал: “Хмель” не против веры, против изуверства и тирании духа!”

Напоследок — история, рассказанная самим писателем. В одной из поездок по краю от оказался в небольшой деревне. Навстречу Черкасову шла девушка с книгой в руках. Алексей Тимофеевич поинтересовался, что это за томик. Барышня ответила: “Хмель”. “А я её автор”, — сказал писатель. Девушка неожиданно произнесла: “Ну, что вы, эта книга старинная, её читал мой папа, а до него дедушка, это книга вечная, как Библия, уходящая корнями в прошлое”. Книге тогда не было и десяти лет, но она уже стала сказанием. Сказанием о людях тайги.