Стадион

Алексей Худяков: «Управленцы в федерациях похожи. Они же выбиваются из общей массы»

Известный брейкер об Олимпиаде и знаках судьбы.

История жизни красноярского брейкера Алексея Худякова уникальна. Выходец из семьи офицеров получил высшее юридическое образование, работал в администрациях и даже служил в прокуратуре, но имя себе сделал благодаря уличным танцам. В его карьере были медали чемпионатов мира и Европы, жизнь за границей и много приключений. Сейчас он примерный семьянин и вице-президент танцевального спорта Красноярского края, отвечающий за развитие брейк-данса.

Худяков — потрясающий рассказчик. Слушать его можно часами. Мы встретились с ним и поговорили о брейк-дансе, семье, знаках судьбы, Олимпиаде и многом другом.

Биография как сценарий

— Где вы нашли брейк-данс в Красноярске начала нулевых?

— Вообще, я сам родился и вырос в посёлке Емельяново. Там до сих пор родители живут. Это сейчас можно сказать, что Емельяново — практически Красноярск, и до него из центра зачастую добраться быстрее, чем до Пашенного в час пик. Но двадцать лет назад была огромная разница. Моя история похожа на сценарии стандартных фильмов о танцах. Мальчишка из провинции занимался дзюдо, и все его друзья тоже боролись. Примерно в 14–15 лет понял, что являюсь своим среди чужих. А я ещё очень хорошо учился, в отличие от других ребят. У меня в семье все с высшим образованием, родители — офицеры. Я понимал, что дзюдо не моё. Мы ещё в детстве с друзьями часто тусовались и ходили на дискотеки. Я видел брейк-данс, но меня он не интересовал — там пацаны просто на полу валялись и что-то изображали.

— Но ведь когда-то наступил переломный момент?

— Это было, как сейчас помню, перед 1 сентября 2000 года. В Емельянове был День посёлка, и в разных районах проходили локальные празднования. Мы с ребятами гуляли у себя во дворе, где стояла деревянная сцена, и был анонс, что выступает команда “Би-Бразерс”. Посмеялись тогда ещё — мол, сейчас опять будут на полу валяться. Но подошли. Когда я впервые в жизни увидел нормальный брейк, где парни стоят на голове, на руках и крутят какие-то нереальные трюки, в моём в мозгу что-то щёлкнуло. Как будто холодной водой окатили. Ещё секунду назад ты был человеком, для которого ходить на дискотеки и кого-нибудь кинуть через бедро — это главная цель в жизни. А в один момент всё кардинально поменялось.

— И вы решили сменить направление?

— Да, на следующий день я пошёл заниматься в какой-то гараж. А дальше всё стандартно: крутил лучше всех в посёлке, выезжал в Красноярск, в институте попал в университетскую команду, гонял на соревнования... Каждый день ездил из посёлка на учёбу, а вечерами тренировался в местном Доме культуры. Как-то мне позвонил представитель команды “Мастерс” и предложил пойти работать к ним — они танцевали в красноярских клубах.

— В то время там платили недурно.

— Более чем. Я согласился, приехал, и в первую же ночь мы заработали огромную сумму денег! Началась клубная жизнь, плюс соревнования никуда не делись. Были выезды в Европу, на Ближний Восток...

— Обширная география.

— И при этом везде есть соревнования! Это как в поговорке — “свинья везде грязь найдёт”. В Египет едешь отдыхать — соревнования. Во Франции та же история. Вот несколько дней назад вернулся из Сочи, где отдыхал с семьёй. В гостинице наткнулся на листовку — мол, в “Розе Хутор” будет танцевальный баттл. В списке судей знакомые ребята. Сели, поехали туда. Так пацаны на меня глаза вытаращили! “Ты тут что забыл?” — “Да я вообще проездом!” Причём я в Сочи приехал на сноуборде кататься! А так выиграл соревнования по брейку — всё, счастье.

Администраторы одинаковы

— Откуда взялась работа в федерации танцевального спорта?

— Примерно в 2019 году я понял, что уже подустал от брейкинга. Вроде все крупные соревнования посетил, мир повидал, хочется чего-то нового, да и возраст не тот... Хотел ходить в группу здоровья, чтобы чисто форму поддерживать. Но тут появляется Олимпиада, и всё начинается с нуля! (В 2024 году брейкинг будет представлен на Олимпийских играх в Париже. — Прим. авт.)

— И вы стали заниматься им как администратор?

— Да, тут уже пригодилось моё юридическое образование. В нашем сообществе нет людей, которые могут работать с администрациями, министерствами, депутатами, меценатами. Дай бог на всю Россию десяток человек наберётся. Мало кто имеет управленческий опыт, а у меня он всё же есть. С 2019 года я занимаюсь развитием брейкинга на официальном уровне. Нас прикрепили к федерации танцевального спорта, которой уже много лет.

— Это где Яценко главный, верно?

— Да, Валентин Александрович. С утра уже названивает. (Со смехом показывает на телефон.) У нас с ним была забавная история знакомства: мы встретились, он на меня посмотрел и спросил: “А вы точно из брейк-данса?” Я в ответ: “А вы точно из бальных танцев?” Посмеялись с ним, конечно. Это я к тому, что управленцы в разных федерациях похожи, и они же выбиваются из общей массы.

— В каком смысле?

— В обществе есть определённые стереотипы: например, бодибилдеры не читают книги, и всё в таком роде. Но это далеко не так. Люди, которые занимаются административными процессами и что-то развивают, одинаковы. Неважно, футболист, лыжник, танцор или пауэрлифтер — если он организатор, то будет иметь один и тот же склад ума. Мы все на одной волне. Вот могу привести пример с силовым фестивалем Siberian Power Show, который недавно проходил. Два года назад мне позвонил его организатор Денис Киюцин. Предложил встретиться, поговорить и обсудить сотрудничество. Он, наверное, ожидал, что к нему приедет парень в прямой кепке и кроссовках. А я с работы в костюме и пальто. Зашёл к нему в кабинет, а там парень в классике — разве что покрупнее меня. И диалог повторился: “Ты точно из брейк-данса?” — “А ты точно качок?” Денис тогда сказал: “Значит, мы сработаемся”. Вот два года уже сотрудничаем. (На площадке Siberian Power Show проходят в том числе официальные соревнования по брейкингу. — Прим. авт.)

Отделение ради развития

— Какова вероятность, что брейкинг станет самостоятельным видом спорта, а не частью танцевального?

— Думаю, это произойдёт в ближайшие годы. Такое уже было в сноуборде, который ушёл от лыж и стал очень популярным. Нас прицепили к сильной танцевальной федерации, и она нас растит, как в инкубаторе. Поживём так пять-семь лет, и нас выпустят в свободное плавание. Правда, придётся брать на себя всё, что делает Валентин Александрович и его коллеги, — за это им, кстати, огромное спасибо. Но нам нужно учиться самостоятельности. Иначе можно откатиться назад.

— А нужно ли это отделение в принципе?

— Оно будет в любом случае. Можно сравнить с ребёнком, который растёт и когда-нибудь должен съехать от родителей — рано или поздно. Я сам до 25 лет жил с родителями, потому что есть большой дом на земле и по нему всегда нужна помощь. Жену тоже туда привёл. Но сразу же после свадьбы мы переехали и с тех пор жили отдельно от мамы с папой. Я считаю, что в спорте такая же история. Сейчас мы в структуре танцевальной федерации, но в будущем надо сказать: “Ребята, теперь живём отдельно”. Это надо по одной простой причине — необходимо развиваться, выходить из зоны комфорта. Иначе можно облениться, пустить всё на самотёк и заплесневеть.

— И Олимпиада не поможет?

— Ну, до 2028 года, когда она будет в США, мы доживём — там точно оставят брейкинг. А дальше что? Неизвестность. Многие виды спорта на Олимпиаде не приживаются. Там много факторов, и экономические в том числе. Брейкинг — это всё же субкультура, и должен появиться толчок для её развития. Можно привести в пример сноуборд. Пока он не отделился от лыж, развития не было. Какие-то компании, конечно, крутились вокруг, но польза была не очень большой. Сорок лет назад лыжники вообще смеялись над сноубордистами — не понимали, что там за кусок доски. А сейчас молодёжь повально катается и считает, что это круто. Я, кстати, в их числе.

— То есть вопрос в спонсорах?

— Отчасти да. Если в брейке появятся крупные компании, которые возьмутся за создание атрибутики, то будет рост. Это же дешёвый вид спорта! В том же BMX нужен велосипед и скейт-парк. В хоккее вообще баул огромный — знаю не понаслышке, поскольку сам иногда играю. Для брейка нужен ровный пол и пара кроссовок. На официальных соревнованиях нет особых требований к внешнему виду — разве что в костюме покемона не пустят. А на фестивалях — пожалуйста. Хоть с тазиком приходи! Я, кстати, сам такое видел: один парень принёс тазик и на нём крутился на голове.

— Оригинально.

— Резюмирую вышесказанное: отделение нужно ради развития. Понятно, что в первое время будет стресс: и своя бухгалтерия, и президиумы всякие... Но я морально к этому готов. Остальные — вряд ли. (Смеётся.)

— У вас образование располагает ко всей бюрократии.

— В этом мой минус и одновременно плюс. Поэтому меня многие не понимают. Но, как говорится, “собака лает — караван идёт”. Не нравится официальный брейкинг — езжайте на фестивали и зарабатывайте деньги. Спорт же нужен, чтобы дети получали разряды. Что важно для родителей: если их сын придёт на фестиваль, получит грамоту и какой-то приз или он на соревнованиях выполнит, условно, первый юношеский разряд? Тут каждый решает сам.

— Получается, в брейкинге есть две точки входа — через спорт и через фестивали?

— Да, так и есть. И обе версии имеют право на жизнь. Не понимаю людей, которые начинают ворчать: мол, фестивальный брейкинг правильный, а спортивный — нет. Я для себя решил, что не буду лезть в фестивали, хотя ресурсы для их проведения есть. Лучше останусь в спорте. Хотя вы правильно заметили, что там та ещё бюрократия. Одна подушка из документов чего стоит: положения, согласования, паспорта безопасности, утверждение судейской коллегии... Ещё куча хейтеров и ненавистников. Но я считаю так: тренер должен тренировать, организатор — организовывать, а спортсмен — соревноваться. Некоторые ещё считают, что я на этом зарабатываю огромные деньги. Но это далеко не так.

Вот я провожу соревнования. У меня по протоколу, условно говоря, сто человек. С каждого взнос по тысяче рублей — итого сто тысяч. Люди думают, что это всё идёт мне в карман. А судейская бригада, аренда зала и настройка звука стоят гораздо больших денег. Куда ж тут без федерации? В первое время, конечно, я расстраивался: как же так, делаешь всё классно, а люди недовольны... Но у нас так говорят: “Организаторы — отстой, мы приедем ещё”. Причём некоторые пишут “исчо”. (Смеётся.) Поэтому со временем привыкаешь ко всей критике и просто делаешь своё дело.

На энтузиазме

— Были ли мысли бросить это всё и сконцентрироваться на работе?

— Были, отрицать не стану. Есть ощущение, что к 45–47 годам я точно перехочу этим заниматься — подготовлю себе преемника, и пусть он тянет эту лямку. Да, у нас есть классные парни, они входят в сборную России, один даже на чемпионате Европы побеждал. Но в один момент в голову приходит мысль: “Зачем всё это надо?”

— И зачем же?

— Буквально накануне жена задала мне такой вопрос. У нас было большое совещание в министерстве, где мы отрабатывали жалобы. Вот 600 человек всё устраивает, а шестерым что-то не нравится. Но нам надо гасить конфликты и решать вопросы так, чтобы всех устроило. Пришёл я домой, а жена спросила: “Зачем оно тебе, ещё и бесплатно?” Я за работу в федерации никаких денег не получаю. Мне платят за судейство, которое сам же и организовываю, — по сути, абсолютно законно плачу сам себе. Никаких бюджетных денег не получаю, потому что на одну копейку нужно три отчёта написать...

На днях случай был. Еду в машине, настроение на нуле, в голове мысли: “Только что вернулся из отпуска, а уже два раза на совещаниях был, всё надоело, не хочу этим заниматься...” И тут по радио начинает играть трек Басты “Это дороже денег”. У меня ещё на навигаторе стоит голос Василия Вакуленко. Что ж, понятно — очередной знак свыше. Значит, буду заниматься дальше.

— Всё-таки сложно бросить дело, которому отдал 23 года.

— У меня родители задаются вопросом: когда я уже успокоюсь и закончу. А я сам не знаю ответа. Иногда кажется: вот-вот уже. Но тут появляется второе и даже третье дыхание, и ты начинаешь заниматься тем же самым, только под другим углом.

Суровое воспитание

— У вас официальность и серьёзность соседствуют с уличной культурой. Необычный симбиоз.

— Есть фотография из прошлой жизни, где я с погонами и волосами на голове. Целый капитан, между прочим! (Показывает фотографию на телефоне.) Я в прокуратуре служил. У меня родители об этом мечтали, чтобы сын тоже был офицером с погонами. Тем более папа — полковник. Я так считаю: ребёнок после того, что в него вложили, должен хотя бы немного, но исполнить родительские мечты.

— А почему ушли из прокуратуры?

— Мне было несложно снять погоны и найти другую работу. Тем более меня знали во всём крае. Как тогда было: днём — в судах, вечером — в спортзале, а на выходных — тур по нашим городам. В Лесосибирске были, Канске, Назарове, Минусинске, Ачинске... Находили много контактов с управлением молодёжной политики, администрациями, министерствами. Когда я захотел сменить работу, тут же получил много предложений. Тем более появились дети, и денег стало не хватать. Уехал к себе на родину, был начальником управления культуры и молодёжной политики в администрации Емельяновского района. Потом в Красноярск вернулся. Сейчас в госкорпорации работаю. У меня это, видимо, из детства идёт, когда я в 16 лет легко променял дзюдо на брейк-данс.

— Как отреагировали родители-офицеры на, мягко говоря, неоднозначное решение сына стать брейкером?

— Вот представьте. Я пришёл домой и сказал: “Всё, больше не буду заниматься дзюдо”. Понятно, что меня спросили: “Ладно, а чем тогда?” — “Брейк-дансом”. На меня отец посмотрел как на ненормального, ещё и пальцем у виска покрутил! Бросить дзюдо ради каких-то валяний на полу? Меня отец потом пять лет не признавал, пока я свой первый чемпионат Сибири не выиграл. Когда появились медали — пошёл диалог. А потом, когда я на Европе побеждал, отношение полностью поменялось — теперь родители мною гордятся! Это, конечно, очень приятно. Но период взаимоотношений признаюсь, был сложным. Отец же у меня очень жёсткий, сказал как отрезал. Вот он мне позвонил, и я лучше отвечу, а то будет себе дороже.

Причём у него тоже есть своя история. Мой дедушка, царствие ему небесное, всю жизнь работал дорожником в ДРСУ. А батя со своим техническим образованием пошёл в милицию работать. Сами понимаете, какое отношение у дорожников к сотрудникам ГАИ. (Смеётся.) Так дед его из дома выгнал! Тот в кабинете ночевал.

— Суровые методы воспитания, ничего не скажешь.

— Вот эту историю я напомнил отцу, когда он меня отчитывал за брейк. И он более-менее успокоился. Но сказал: “Раз уж так, то будь лучшим”. В дзюдо мне не нравилось — видимо, поэтому ничего не получилось. А в брейке всё пошло по нарастающей. Когда я с Европы медаль привёз, папа был очень доволен! Всё повторял: “Вот, я тебе говорил же!” (Смеётся.)

— Но в целом вы в детстве были примерным сыном?

— Да, особых проблем не создавал. Не пил, не курил, учился хорошо, драки первым не начинал. Хотя защищаться приходилось — шрамы остались, где-то даже зашивали. Но это мелочи. По сути, тогда в сторону родителей был только один выстрел — это мой переход в брейк.

Сразу с тремя ведомствами

— Есть ли спортивная мечта?

— Хочу, чтобы на олимпийской Аллее Славы около “Арены. Север” появилась наша медаль по брейкингу. Выйду на пенсию — буду там гулять с внуками и хвастаться: “Смотрите, дед в этом принял участие”. Как сейчас я могу показывать то, что стало с площадью около Емельяновского Дома культуры. Красота же!

— А что с ней до этого было?

— Одна сплошная помойка. Советский туалет, старая кочегарка, какие-то заборы непонятные... У меня возникла идея сделать там Юбилейную площадь и проводить там все мероприятия. Я встретился с депутатами, строителями и сказал: “Мужики, давайте просто сделаем площадь”. В итоге одни снесли весь бардак, вторые уложили асфальт, третьи сделали нормальный забор, а потом минкульт дал денег на сцену. Теперь там прекрасная площадь с вывеской “Юбилейная”. Таким можно и перед детьми гордиться!

— Медаль так просто не достать.

— Но стремиться к ней надо. Тема с Олимпиадой работает. Родители вовсю разряды требуют! Но я сам, например, даже не мастер спорта, хотя у меня дома стоит огромный шкаф, забитый кубками. И такого звания точно не будет. Я — вице-президент федерации, судья, организатор и всякое такое прочее. В зал, конечно, хожу, но больше для формы. Могу поехать на фестивали, выйти в круг и что-то показать, но не более того. Таково моё решение. А ребята, которых я веду, уже перворазрядники и кандидаты.

— А нужно ли оно, это звание?

— Мне — нет, и я не переживаю по этому поводу. Нужно быть погружённым в своё дело. Я и тренерам всегда говорю: “Занимайтесь своей работой. Не лезьте в администрирование”. Моя задача — создать все условия для сборной Красноярского края, чтобы она поехала, допустим, на чемпионат России, и показала результат. А для этого нужно найти деньги, купить билеты, оформить все бумаги... Я звоню в брейк-комитет Всероссийской федерации танцевального спорта, и мне подтверждают, что у красноярцев нет никаких проблем с документами. Всё! Я свою работу сделал. А дальше пусть тренеры вывозят.

— Нет ли опасений, что брейкинг могут вообще исключить из видов спорта?

— Ничего страшного в этом не вижу. Выгонят из спорта — уйдём в молодёжную политику. Или в культуру. Брейк универсален. Это не волейбол, которому культура точно не подойдёт. Мы даже сейчас держим связь с несколькими ведомствами! И везде, кстати, работают мегаадекватные люди, за что им большое спасибо. Пока у меня есть желание, я буду этим заниматься. Видимо, эта история, как в песне, дороже денег...