Новости
Учились по "Краткому курсу"
До революции в России никогда не было никакого единого учебника, хотя, безусловно, государство контролировало содержание учебного процесса, говоря нынешним языком — “образовательные стандарты”. В университетах были авторские “курсы лекций по истории” как по отечественной, так и по всеобщей истории — Соловьева, Ключевского, Платонова, Виноградова и т. п., которые сами классики издавали (причём за свой счёт) для своих студентов, но никому в голову не приходило, что должен быть какой-то один текст для всех вузов Российской империи. Так называемые учебники для гимназий — Иловайского, Виппера, других историков — вовсе не были обязательными. По-нынешнему — это “книги для чтения”. Даже для народных училищ определялась только программа, но не обязательные учебники.
Первыми вопрос о едином учебнике по истории после революции 1905 года поставили крайне правые монархисты. Союз архангела Михаила, развернувший масштабную издательскую деятельность по публикации большой серии идеологических книг по отечественной истории “в помощь народным учителям” требовал от министерства народного просвещения утвердить единый учебник по истории, чтобы противостоять “бесам революции”, окопавшимся в образовательной среде, которая, по его мнению, ведёт Россию к катастрофе. Пуришкевич сам хотел стать министром, более того, уже практически принятое решение о назначении его товарищем (заместителем) министра в последний момент было блокировано либеральным окружением императора.
Большевики поначалу тоже были против единого учебника. Они не особо поощряли преподавание истории вообще, но считали чрезвычайно важным изучение революционной истории. В 1918 году — голод, разруха, начало гражданской войны — Ленин утверждает план монументальной пропаганды, ставят памятники Разину, Пугачёву, естественно, Марксу, деятелям Французской революции, выходят десятки книжек по истории революционного движения для новых советских школ. Но и тогда не было монополии даже в партийном образовании. В начале 1920-х годов в системе совпартшкол даже по истории партии было множество учебников — не только большевиков Зиновьева или Невского, но даже меньшевиков, в том числе находившегося в эмиграции Аксельрода.
В вопросе исторического образования сам Ленин не был радикалом, скорее наоборот — он призывал “революционную молодёжь” овладевать “знаниями, накопленными всей историей человечества”. Однако большинство в ЦК считало по-другому, в том числе совсем неглупая жена самого Ленина Надежда Крупская, занимавшая ключевые позиции в Наркомпросе, Николай Бухарин и интеллектуальный нарком Анатолий Луначарский. Даже главный большевистский историк, зам Луначарского, который считается ликвидатором исторического образования в СССР, Михаил Николаевич Покровский, ученик Ключевского и Виноградова, сам специалист по русскому феодализму, сначала колебался, но в конечном итоге было принято решение о закрытии исторических факультетов в университетах, вместо них были созданы ФОНы — факультеты общественных наук, и об отмене преподавания гражданской истории в школах. Считалось, что наступила новая “пролетарская” эра, когда история пишется с “чистого листа”, и “царская” история никому не нужна.
И одновременно, по инициативе Крупской, с 1924 года во всех учебных заведениях было введено обязательное изучение “ленинизма” и истории большевистской партии. И это просуществовало до самого конца горбачёвской эпохи, больше 65 лет. В каждом советском вузе, в каждом училище или техникуме вне зависимости от специализации — в медицинских, спортивных, технологических, аграрных, ветеринарных и т. п. учебных заведениях “изучали” историю КПСС и несколько “марксистско-ленинских” дисциплин — исторический и диалектический материализм, этику, логику, эстетику, политэкономию, “научный атеизм”, а уже в брежневские времена добавили “научный коммунизм”. К науке это никакого отношения не имело, это была форма “идеологического воспитания”. Научное знание в этой области власти, в принципе, и не требовалось. Любопытно, что на весь Советский Союз было всего пять философских факультетов, а философию “марксистско-ленинскую” преподавали в каждом вузе и техникуме.
А история КПСС, как было написано в её учебнике — “это марксизм-ленинизм в действии”. Еще в конце 1920-х годов по истории партии тоже не было единого учебника. Истпарт издавал множество книжек, которые по содержанию сильно отличались друг от друга. Потом Сталин начал наводить порядок — сначала в основу партийного образования были взяты книжки самого Сталина о “вопросах ленинизма”, в том числе написанные по его лекциям для партийных функционеров, а потом появился знаменитый учебник “Краткий курс истории ВКП(б)”. И сам Сталин никогда не скрывал, что это не научный учебник, а идеологический. Этот учебник, единый для всей системы высшего и среднего специального образования СССР, просуществовал двадцать лет.
В хрущёвские времена, по решению ХХI съезда, в 1959 году на смену “Краткому курсу” пришёл другой учебник — “История КПСС” под редакцией секретаря ЦК Бориса Пономарёва, который в общей сложности издавался десятками миллионов экземпляров. По нему “учились” все студенты Советского Союза в течение тридцати лет. Он переиздавался после каждого очередного съезда партии, от издания к изданию становился всё хуже и хуже. Горбачёв в начале своего правления собрал заведующих кафедрами общественных наук вузов страны и сам говорил, что читать этот учебник “можно только под дулом пистолета”. Была создана специальная комиссия ЦК по написанию нового учебника, первый вариант написали, но было уже поздно — наступила совсем другая эпоха.
Десятки миллионов советских людей в обязательном порядке учили историю партии по единому учебнику Пономарёва, однако если сейчас спросить их про какую-нибудь “троцкистско-зиновьевскую оппозицию”, “правый уклон” или директивы какого-нибудь съезда партии, вряд ли подавляющее большинство даст вразумительный ответ.
В середине 1930-х годов Сталин вернул историю в школы и в вузы. Сначала восстановил исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах, потом в других вузах (причём они открывались даже во время войны, например в 1942 году был создан истфак Красноярского педагогического института). Была создана специальная комиссия ЦК, которую формально возглавлял нарком просвещения Бубнов (кстати автор одного из учебников по истории ВКП(б), предшествующих “Краткому курсу”), а в реальности сам Сталин. Было утверждено несколько авторских коллективов по написанию учебников по истории СССР и по всеобщей истории. Те учебники и для школы, и более развернутые для вузов (они писались одними и теми же людьми) просуществовали до самого конца СССР. Они немного редактировались, переписывались, но концептуально практически не менялись.
На истфаках в серьёзных университетах неформально, естественно, учебниками пользоваться запрещали. Историческое знание должно основываться на первоисточниках. Тем не менее общая концепция истории не подвергалась сомнению. Так же как в учебниках, где эпиграфом стояли слова, приписываемые Марксу “история есть наука о смене общественно-экономических формаций” говорилось о поступательном движении человечества, о “пресловутой пятичленке”: первобытное общество, рабовладение, феодализм, капитализм, коммунистическая формация. На самом деле и у основоположников марксизма не было такого подхода. Ленин в 1919 году в свердловском университете читал популярную лекцию “О государстве” для не очень грамотных слушателей, приехавших с фронтов гражданской войны, и сформулировал эту самую “пятичленку”, Сталин в “Кратком курсе” возвел её в абсолют. Многое не укладывалось в эту схему, профессиональные историки уходили в частности, но на методологию старались не покушаться.
Школьное образование строилось на этой же схеме. По большому счёту преподавалась не история людей, народов, а “история продвижения человечества к светлому будущему” — революционные периоды, декабристы, разбудившие Герцена, “пролетарский период освободительного движения” и пр. Если взять школьную программу тех лет, там огромное количество дефиниций — “диктатура пролетариата”, “производственные отношения”, “централизованное государство” и т. п. Помимо вульгарных социологических схем как наследие сталинских времен существовал явный перекос в сторону великодержавности. Если взять алфавитный указатель к школьным учебникам, подавляющее большинство персоналий после революционеров — это государственные и военные деятели. История науки, культуры, повседневности, городов, хотя и присутствовала в программах, в реальности практически не изучалась.
И вот через двадцать с лишним лет после распада СССР должна появиться “единая линейка” учебников истории в нашей стране. Комиссия во главе со спикером Госдумы Нарышкиным работала и представила президенту концепцию. Знакомство с ней, честно говоря, разочаровывает. К сожалению, это попытка опять в очередной раз подменить живую историю схемами, хотя декларируется обратное.
