ТИПОГРАФИЯ “ЛЕТУЧИЙ КОРАБЛЬ”: Таёжный вид

Ёлки и мандарины — вот главные признаки приближающегося Нового года. А какая у вас ёлочка — живая или искусственная? Наша редакция рекомендует искусственную…

Моя мама родилась и выросла в одном из посёлков Красноярского края. А её бабушка жила в другом посёлке, за много километров от маминого. Каждое лето мама с родителями ездила к ней в гости.

Это было целое приключение. Тогда у маминых родителей был только мотоцикл с люлькой, в которую усаживались моя мама и две её младшие сестры. Сначала на пароме нужно было перебраться на другой берег Енисея, а потом пять часов ехать через бескрайние просторы тайги…

Потом купили машину и ездили уже на ней. За столько лет путешествий изучили они эту дорогу вдоль и поперёк. Знали каждую таёжную полянку, речку, бурлящие ручьи с чистой, вкусной ледяной водой. Были и приметные деревья, одно из них мама называла своим. Это была высоченная лиственница, которая возвышалась над всеми, несмотря на то, что у неё была обломана макушка.

Проезжали через болото, дорога через которое после дождей становилась опасной. Не раз приходилось толкать транспорт, чтобы выбраться. Видели и диких животных, лося, зайцев. Было и место, любимое всей семьёй, — вершина высокой горы.

Подниматься на неё приходилось как по серпантину. Забравшись, делали остановку, чтобы пообедать, подышать свежим воздухом, любуясь видом тайги.

Это было захватывающее зрелище. Бескрайнее море зелёного леса, упирающегося в горизонт. Голубое небо с облаками и ветер, обдувающий лицо. За много лет путешествий картина не приелась, она каждый раз поражала своей красотой и величием бескрайних просторов нашего края.

И вот несколько лет спустя, проделав привычный путь и оказавшись на вершине горы, мама с семьёй вышли из машины. То, что мама, тогда ещё девочка, увидела, поразило её до глубины души. Прекрасной картины таёжного моря не было. За зиму лес вырубили, а на его месте была унылая и печальная картина того, что осталось от леса. Пни, коряги, обрубленные ветки и лишь кое-где чудом уцелевшие маленькие деревца, которые не представляли ценности для лесозаготовителей.

Многие и многие километры леса больше не существовали. Мама запомнила это на всю жизнь. Она сказала, что никогда больше не ездила к бабушке через тайгу.

…На Новый год мы ставим искусственную ёлку и пропагандируем это среди наших знакомых. Мы не выбрасываем бумагу, а собираем её в макулатуру. Мама говорит, что так мы вносим посильный вклад в сохранение деревьев.

Ксюша Шнаревич, школа № 89, 5-й класс

Вкус солнца

Дело было в 1951 году в небольшом селе на Сяве — притоке Большой Какши в Нижегородской области. Дедушка мой — тогда только одиннадцати лет отроду — вместе с мальчишками частенько бегал в редкий и хилый лес, который тоже казался совсем отощавшим за время войны, чтобы натаскать яиц из птичьих гнёзд. Подпоясав бечёвкой большие отцовские портки, что привезены были с фронта, Боря (так зовут моего дедушку) карабкался обычно по шершавым стволам тощих сосёнок и гладким ветвям по-летнему кудрявых клёнов и, нашарив в гнезде рукой удачно перепавший им завтрак, обед или ужин, радостно вскрикивал, а затем кидал его в старую шапку-армейку, которую внизу держал наготове его друг Лёвка. Затем, пожарив яйца на плоских камнях и слопав их за милую душу, они и прочее пацаньё по обыкновению спускались к реке и долго лежали на усыпанном мелкой галькой берегу, глядя в голубое небо.

Когда за яйцами приходилось уходить подальше в лес, ребята иногда натыкались на пленных немцев, рубивших берёзы, чтобы потом сделать из бересты дёготь, а саму древесину пустить вниз по реке. Притаившись за мшистыми кочками, мальчишки кидали в них галькой, которую, набив полные карманы, собрали у реки, и радостно хихикали от мыслей, что воздают “поганым фрицам” по заслугам.

Однажды, заслышав отдалённый хруст веток под чьими-то ногами, ребята по привычке спрятались за холм и взяли в ладони уже приготовленные камешки. Только Боря собрался кивнуть мальчишкам, подавая сигнал “к атаке”, как вдруг кто-то хрипло воскликнул:

— Тише, братки, не кидайтесь в меня! Это я, Михайло, с почты иду.

Разом переглянувшись, ребята вышли из-за своего укрытия и спустились к мужику. Михаил Михайлович, или попросту Михайло, был высок и широкоплеч, а в густой бороде его уже серебрилась белыми нитями седина. Он улыбался подошедшим мальчишкам и держал в руках деревянный ящик, обёрнутый для надёжности холщовой тканью.

— Чего это вы, партизаны, своим засаду делаете, а? — спросил Михайло, тихо фыркнув.

— Ничего мы не делаем! — воскликнул Боря, отвечая за всех, как самый старший. — Так только, дорогу проверяем.

— Дядь Михайло, а дядь, что это у вас там в ящике так пахнет? — почти тут же любопытно спросил Лёвка, подойдя вплотную к посылке и сунув свой конопатый нос между дощечек.

— Мандарины! — расправив плечи и сверкнув глазами, гордо произнёс мужик и похлопал большой мозолистой ладонью по ящику. — Фрукт такой. Сладкий, говорят, и вкусный до безобразия.

Встретившись с зачарованными взглядами мальчишек, он рассмеялся и, поставив посылку на чуть влажную землю, открыл крышку.

— Нате вот, — Михайло протянул каждому по мандарину и, лукаво улыбнувшись, приложил палец к губам. — Только, слышьте, никому.

Боря недоверчиво вертел в руках странный оранжевый фрукт — мягкий и гладкий, в мелкую серую крапинку. Поднеся его ближе к лицу, мальчик резко выдохнул, сморщив от резкого запаха нос.

— Ты попробуй, — сказал мужик, кивнув Боре, и улыбнулся. — Не бойся, не отравишься.

Вздохнув, Боря надкусил мандарин. Мякоть внутри брызнула щиплющим соком в глаза, и мальчик замер от неожиданности, не решаясь жевать дальше. Непривычно сочный, он показался Боре, не евшему в жизни ничего слаще морковки, невероятно вкусным. Словно солнце — таким же терпким, ярким и отчего-то обдающим горло горько-сладким жаром.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Михайло, глядя мальчику в глаза.

— Как солнце... — произнёс он задумчиво. — Жжётся, но приятно.

Боря вновь вгрызся в маленькое солнце у себя на ладони, не обращая внимания на липкий сок, стекающий по подбородку, и счастливо улыбнулся. Не было сейчас для него ничего вкуснее этого маленького мандарина — горько-сладкого, с гладкой ароматной шкуркой.

Софья Малышева, школа № 150, 10-й класс