Дорога жизни

Дорога жизни

привела ленинградских детей в Красноярск

Девочка с кусочком хлеба в руках и маленький мальчик с бидончиком… К трогательному памятнику на проспекте Мира с момента его установки не зарастает народная тропа. Приходят к нему ветераны, чтобы вспомнить трудное детство и молодость. Родители приводят детей, чтобы рассказать о страшных днях и годах, которые переживали во время войны вместе со взрослыми и ребятишки.

Этот памятник посвящен всем детям войны, но его собирательным прототипом стали именно дети блокадного Ленинграда. И завтра, в день 66-й годовщины с начала 900-дневной блокады, около памятника соберутся те, на чьи детские годы выпали страшные испытания.

— У нас было блокадное детство, и это нас объединило, — рассказывает председатель краевой общественной организации “Блокадники” Валентина Антонова. — И мы соберемся вместе, чтобы почтить память погибших во время войны. Мы всегда приглашаем на наши мероприятия детей, рассказываем о Дороге жизни, о том трудном трагичном времени, чтобы подрастающее поколение знало историю Родины, своих предков не только из книг.

Валентина Степановна говорит, что дети — народ отзывчивый. Они охотно и внимательно слушают воспоминания, наверняка сравнивая свою жизнь с жизнью мальчиков и девочек, которых более шести десятков лет назад вывезли по Ладоге из блокадного кольца. Кроме того, ребята помогают ветеранам ухаживать за памятником. А вот взрослые отзывчивость проявляют не всегда.

— Весной, накануне Дня Победы, мы подкрашивали решеточку памятника, называя его “нашим”, — вспоминает Валентина Антонова. — К нам подошла пожилая женщина и заявила: “Нечего присваивать себе памятник, он посвящен всем детям войны!”. Собственно, тут и спорить не о чем — он действительно посвящен всем детям, прошедшим через те страшные годы. Но “нашим” его могут называть по праву и дети блокадного Ленинграда, тем более что изображены на нем ленинградские дети, что понятно каждому, кто хоть немного знаком с историей Великой Отечественной войны. О чем мы и сказали женщине.

Этот разговор был бы быстро забыт, если бы уходя женщина не бросила с негодованием: “Ленинградские дети? Вас шоколадом кормили, а мы умирали с голоду!”.

Без слез Валентина Степановна этот случай вспоминать не может. С горечью в голосе рассказывает и о том, что кто-то с завидным постоянством снимает аннотацию к памятнику: “Нас часто спрашивают прохожие, кому посвящена композиция, и я вывешиваю время от времени заламинированный лист бумаги, рассказывающий об этом. Но он быстро исчезает…”.

В аннотации рассказывается в частности, что более двух тысяч ленинградских ребятишек были эвакуированы в Красноярский край, для большинства из них наш город стал второй родиной. А за кадром остаются другие — трагические — цифры. На момент начала блокады в Ленинграде проживало около трех миллионов человек, в том числе около 500 тысяч детей. В 1944 году после снятия блокад в городе осталось всего 500 тысяч жителей. С 1 июня 1941 по 1 июля 1942 года захоронено 1 093 695, кремировано 435 400 человек… Более 1 млн ленинградцев было эвакуировано на Большую землю, но неизвестно точно, сколько из них доехало до нового места жительства. “Безымянные могилы оставались на всем пути следования поездов из блокадного Ленинграда, — рассказывает Валентина Антонова. — Вот только один пример: в марте 1942 года эшелон © 52 вывез из Ленинграда две тысячи человек. А до Горького доехали живыми только 309 человек”.

Многие ленинградцы не добрались и до Красноярска. “Нас дважды пытались эвакуировать из-под Ленинграда, но Ладогу сильно бомбили. Удачной оказалась лишь третья попытка, — это из воспоминаний Ижутовой. — После переправы нас посадили в товарный поезд — мы поехали в Красноярск. Часто стояли в тупиках, пропускали военные эшелоны. То есть больше стояли, чем ехали. На каждой остановке снимали умерших. Мама умерла в феврале 1943 года. Я запомнила только станцию — Котельниково. Наконец, мы прибыли в Красноярск, для нас были приготовлены бараки. Когда нас выгружали из вагонов, местные ребятишки кричали друг другу: “Пацаны, давайте на станцию, там из Ленинграда целый эшелон скелетов прибыл!”.

Не знаю, знакомят ли сейчас в школах с дневником Тани Савичевой — девочки, которая день за днем рассказывает о своей жизни в блокадном Ленинграде, о смерти родных. Но сегодня, читая воспоминания детей блокадного города, общаясь с ними, понимаешь, насколько типичной была судьба Тани.

— В 12 лет я лишилась отца. Его арестовали и расстреляли (он был директором Волховского алюминиевого завода), — делится своими воспоминаниями Евгения Коль-Лизун. — В 1938 году арестовали маму и после “Крестов” отправили в ГУЛАГ в Казахстан. Меня хотели забрать в детский дом, но тетка и бабушка не отдали. И вот я стала дочерью врага народа. Сразу же попросили из школы. Подала документы в оптико-механический техникум. Получила отказ. А жить-то надо… Мыли с бабушкой лестницы. Когда мне исполнилось 15 лет, нашлись хорошие люди, которые устроили меня на работу в ломбард. И вот — война. Я трудилась на всех оборонных работах: рыла траншеи, противотанковые рвы, разгружала баржи с дровами, белила чердаки, дежурила на крышах. В декабре умерла бабушка. Осталась я в квартире одна. Опухла, началась цинга. 4 апреля 1942 года умирает тетя, остается у нее двое детей — двенадцатилетний мальчик и двухлетняя девочка. Я переехала к ним, так как наша квартира была без стекол — взорвалась бомба как раз напротив дома. Мертвая тетя лежит дома до конца апреля с нами, мы пользуемся ее карточкой. В начале мая усыновляю брата, и мы отправляемся в эвакуацию в Красноярский край. Сестренку Надю взять с собой не было сил — оставила в детсаде с документами. Нашла ее уже после войны — сейчас она живет в Енисейске.

Война не щадила никого — ни взрослых, ни детей. И у каждого ребенка, пережившего то горькое и героическое время, свои воспоминания: у того, кто попал в концлагерь, кто остался на оккупированной территории, кто трудился в тылу за станком… И у детей блокадного Ленинграда — своя война, которая всегда — с ними, несмотря на расстояния в десятилетия. Как у Галины Переваловой. “С первых дней войны отец ушел на фронт. Мама стала работать на каком-то оборонном предприятии и приходила очень редко. Мы остались с бабушкой. Нас было шестеро детей. Мне тогда исполнилось 11 лет. В начале войны нашу школу заняли под госпиталь, а наша учительница Александра Васильевна начала работать в нем, закончив курсы медсестер. Учительница какое-то время старалась нас учить. Но положение в городе ухудшалось, и она стала привлекать нас к работе в госпитале. Мы помогали взрослым чем могли: мыли полы в палатах, писали письма, читали книги и газеты раненым, готовили концерты, гладили белье. Чем дальше шло время, тем тяжелее жилось людям. Они начали гибнуть от голода и холода. У меня тоже умерли бабушка и братья. И я перешла жить к учительнице. Вместе с ее дочкой Таней мы обходили дома своего района и помогали обессилевшим от голода и холода людям, лежавшим в своих нетопленых квартирах, старались отыскать дрова, затопить печь-буржуйку, согреть кипятку, выкупить блокадную пайку и покормить крохотным кусочком хлеба — 125 г. Так хотелось съесть этот кусочек… Голова кружилась от одного запаха. Но мы твердо осознавали — нельзя. И несли хлеб людям. А они умирали. И тогда мы заворачивали их в одеяла и увозили а саночках в определенное место — туда, где складывались трупы. Однажды во время дежурства остановилось сердце Александры Васильевны. Смерть ее потрясла нас. Мы два дня не могли увезти ее: не верилось, что она уже больше никогда не откроет своих добрых глаз...

После смерти матери Таня засобиралась на фронт — с этой целью она ежедневно ходила военкомат. И своего добилась. Перед отправкой на войну она сумела несколько детей, в том числе меня, отправить на бензовозе на Большую землю. Малышей посадили в кабинку, а нас завернули в тулупы и привязали в цистерне. Так мы перебрались через Ладогу. Затем нас направили в Горький, в детский дом. Дорога была длинной, трудной. Люди невольно смахивали слезы, глядя на нас на улице. Мы были худые да прозрачные”.

Кусочек хлеба весом 125 граммов. Саночки, на которых возили продукты, дрова, тела умерших. Бидончик для воды. Решетка Летнего сада. Дети, укутанные в шали взрослых… Трогательный памятник полон смыслов и символов, который напоминают о блокаде Ленинграда. И завтра около него соберутся ветераны, пережившие эту блокаду и не забывающие о ней.