Дирижер Игорь Полесицкий — об индийской традиции, «культурной засухе» и разных музыкальных языках

Значимыми событиями фестиваля “Азия — Сибирь — Европа” стали концерты индийской классической музыки. 12 сентября состоялась мировая премьера Концерта для камерного оркестра, табла и ситара, написанная специально для этого мероприятия. А 14 сентября впервые в нашем городе прозвучала традиционная индийская рага.

Об индийской традиции, “культурной засухе” и разных музыкальных языках рассказал Игорь Полесицкий — дирижёр совместной программы Красноярского камерного оркестра с индийскими солистами, известный музыкант и давний друг фестиваля.

— В прошлый раз вы приезжали со своим ансамблем клезмерской музыки, концерт прошёл с большим успехом. А в этот раз участвуете в программе с индийскими классическими музыкантами. Расскажите, как давно вы изучаете индийскую традицию?

— Очень давно. Я часто бывал в Индии, много там выступал и общался с представителями этой культуры. А как профессионал с академическим образованием всю жизнь играл европейскую музыку. Однако уже много лет в центре моих творческих интересов — национальные традиции, в которых музыка, в отличие от западной академической культуры, не записывается. Это музыка свободной интерпретации. Клезмерская музыка, которую я знаю с детства и которую последние десятилетия активно исполняю по всему миру со своим ансамблем Klezmerata Fiortentina, в их числе. Но сегодня мне интересно открывать и другие музыкальные языки.

— Есть расхожая фраза: язык музыки объединяет. Оказывается, существует не один, а несколько языков?

— Их очень много по всему миру. И все их объединяет то, что это именно языки. Классическая музыка построена на тексте. Творчество может заключаться только в интерпретации этого текста. И это очень хорошо, если ты готов. Но если нет — в классической музыке очень легко просто играть ноты, что мы чаще всего и слышим. По-хорошему настоящий классический исполнитель должен знать гармонию, контрапункт, композицию… Но на самом деле, чтобы воспроизводить музыкальный текст, этого не требуется. Достаточно знать ноты и то, куда ставить палец, плюс минимально — как функционирует инструмент. Но это не музыка. Ты просто учишься читать ноты и воспроизводить их.

— А во всех остальных музыкальных традициях ты учишься именно так, как в детстве дети изучают язык?

— Да, и этот способ обучения един для всех культур. Для индусов, клезмеров, лаутаров, музыкантов фламенко — кого угодно.

Ты сначала учишься музыке в своей голове. Ты слушаешь, что тебе играют, прислушиваешься к тому, что у тебя внутри, впитываешь музыкальную культуру вокруг себя…

— Учишься слушать, слышать, чувствовать, понимать?

— Да, а потом находишь способ начать говорить. Ты берёшь инструмент и начинаешь искать, как сказать то, что в тебе уже есть. И это умение всегда передаётся напрямую от учителя к ученику, через слух, а не через текст.

В индийской традиции есть такая особенность: когда люди учатся, им несколько лет не позволяют даже прикасаться к инструменту. Они могут только произносить. Это школа, в которой короткого пути не существует.

— Музыканты, которые приехали в Красноярск, — “носители языка”?

— Безусловно. И Николя Дэлег, который играет на ситаре, и Нихар Мета, исполнитель на табла, — это большие мастера. Выдающиеся. Они в числе лучших исполнителей на своих инструментах, много выступают, преподают, являются амбассадорами индийской классической музыки в Европе. Конечно, в музыкальном смысле они мыслят по-индийски. Хотя Николя француз, в музыкальном плане он индус, потому что учился музыке в Индии, у индийских учителей и индийским способом.

— Два слова об инструментах.

— Ситар — это струнный щипковый инструмент, получивший в мире широкую известность благодаря Рави Шанкару. А табла — это парный барабан. У каждого барабана своё название. Барабан правой руки называется даян, а правой — баян.

— Николя Дэлег специально для фестиваля написал мировую премьеру. Расскажите о ней.

— Николя Дэлег написал Концерт для камерного оркестра, ситара и табла. Концерт называется “Слияние” — именно потому, что здесь соединяются индийский и европейский музыкальный языки. Помимо премьеры, в программе “Пять румынских танцев” Белы Бартока, “Греческие танцы” Никоса Скалкоттаса и “Античные танцы” Отторино Респиги.

Все эти сочинения, так же, как и “Слияние”, стали частью европейской музыки, потому что в своё время самобытные национальные танцы были переработаны и записаны профессиональными композиторами как нотный текст. Так же поступил и Николя Дэлег — записал своё сочинение “по-европейски”, нотами, чтобы оркестр смог это сыграть.

— Теперь давайте поговорим об индийской музыке. В первую очередь что такое раги?

— Раги — это нутро Индии, мощный сгусток национального мироощущения, выраженный через музыку. Это композиции, которые связывают человека с природой, божеством, собственным внутренним состоянием. Рага — это всегда импровизация, но импровизация идёт в соответствии со сложнейшим сводом правил. Эти правила и законы формировались сотни лет и подробнейшим образом описаны в древних трактатах. Индийская классическая музыкальная традиция не прерывается с XIII века, то есть уже восемь столетий передаётся напрямую, устно, от учителя к ученику.

Строго говоря, есть две культуры: североиндийская и южноиндийская. Нихар и Николя являются представителями североиндийской.

— Как глубоки отличия индийской музыки от западной?

— Очень глубоки. Даже гаммы в Индии другие. Они аналогичны нашему ладу, но у нас есть мажор, минор, средневековые лады, а у них — гораздо больше гамм, и каждая имеет своё название, а в гаммах разное количество нот. Ключевая особенность состоит в том, что это абсолютно другой язык, кардинально отличающийся от европейского.

Ну и главное отличие — в сути. Каждая рага — это концентрация общего настроя человека, музыкальное выражение его состояния в определённый момент времени. Могут быть раги для медитации, для скорби, для радости, для утра, для ночи. Николя и Нихар узнали, во сколько будет концерт, и для концерта выбрали рагу, которая всегда звучит в это время. Вечерние раги начинаются ниже, они более углублённые, а утренние, наоборот, более светлые, они для встречи дня.

Конечно, раги слушают далеко не все индусы. Эта музыка гораздо более элитарна, чем западная. Слушатели индийской классической музыки разбираются в ней так же хорошо, как и музыканты-исполнители.

— А если человек фрустрирован, расстроен — он может послушать рагу, чтобы нормализовать своё состояние?

— Абсолютно. В этом её смысл.

— То есть рага гармонизует внутренние процессы?

— Если их правильно слушать, то да. Рага меняет внутренние вибрации. Это сонастройка с миром, синхронизация с Вселенной. Считается, что раги берут начало с ведических гимнов.

— Как молитвы?

— Не совсем. Это же не чистая духовность. Это настройка на определённое состояние. Может быть рага, настраивающая на медитацию, а может быть рага, настраивающая на секс.

— Такая настройка доступна только индусам или всем?

— Всем, кто умеет слушать. Я слушаю раги очень часто, и они невероятно помогают восстановиться.

— Каковы ваши впечатления от работы над “Слиянием” в качестве дирижёра?

— Были очень сложные технические моменты. Но я очень рад тому, что ребятам, музыкантам оркестра, удалось очень быстро схватить совершенно новый для них стиль.

— Возрастает ли в мире сегодня интерес к национальным музыкальным традициям?

— Да, причём повсеместно. Мы все ищем новые пути. Все, кто находились в европейской классической музыке, начали поиски, причём в один момент. Долгое время происходило усложнение западного музыкального языка, и это казалось прогрессом. В XX столетии почти все вековые устои и каноны были низвергнуты. Но сейчас этот виток завершился, эта тенденция себя исчерпала, потому что авангардная музыка долгое время питалась лишь сама собой и почти полностью потеряла связь со слушателем.

Сейчас все стали искать новые пути. Причём зачастую поиск идёт именно в эклектике. Получается далеко не всегда, но время от времени мы находим что-то очень интересное. Поэтому и важны такие фестивали, как “Азия — Сибирь — Европа”. Это возможность объединить музыкантов очень высокого уровня. Они собираются, слушают друг друга, общаются, играют вместе. Тут и происходят открытия, появляются новые идеи. Такие искания сейчас идут по всему миру, и Красноярск тоже стал одним из центров духовной жизни, где поиск новых путей развития происходит очень интенсивно.

— Как думаете, Красноярск сыграет свою роль в сближении культур?

— Красноярск эту роль уже играет. Ведь это город, который находится между Востоком и Западом, в самом центре Сибири, в центре России.

Мне кажется, в духовном смысле это место особенное: город, расположенный на самой полноводной реке России и одной из самых полноводных рек мира. Это колоссальное богатство, особенно сейчас, когда весь мир теряет воду. И это очень символично, потому что в ситуации “культурной засухи” именно Сибирь может стать источником новой живой энергии.

Здесь совершенно особая атмосфера. Мы с “Клезмератой” ездили по всему миру. Но именно визит в Красноярск почему-то для моих коллег оказался самым запоминающимся, самым воодушевляющим. Теплота людей, организация фестиваля, атмосфера — всё это совершенно их очаровало, и, конечно, они хотят вернуться. Это, безусловно, заслуга Ларисы Маркосьян, директора фестиваля. Она просто вулкан энергии. От неё идёт такой напор силы и одновременно позитива, что открываются все дороги.

— Какие у вас впечатления от сотрудничества с красноярскими музыкантами?

— Я этот оркестр знаю с самого основания, но работаю с ним впервые. За достаточно короткое время нам удалось сделать программу так, как способны лишь немногие коллективы. С ребятами очень легко заниматься музыкой. Это профессиональный оркестр, но они способны играть не как оркестр, а как камерная группа. То есть им не нужен регулировщик, у них выработана идея камерной музыки. И, конечно, они хорошо выучены. У всех музыкантов одна и та же школа, и технические моменты с ними проходить не надо. Они очень быстро схватывают, в них есть энтузиазм, и даже с такой сложной задачей, как индийская музыка, они справились.

Что же касается традиционной для нас классической музыки, то это просто очень высокий уровень исполнения. Симфония № 2 Бетховена звучала так, как звучит любой хороший европейский оркестр. И это, конечно, заслуга Михаила Бенюмова.

— Вы очень давние друзья с моим отцом Михаилом Бенюмовым…

— Мишу я знаю всю жизнь. Был период, когда мы много лет не виделись, но когда встретились — это была встреча братьев. Мы родились практически в один день с разницей в десять лет. И по характеру страшно похожи. Есть такие черты характера, которые в нём не меняются. У него очень много идей, он сохранил непосредственность и непредубеждённость, искренний интерес ко всему вокруг, даже какую-то восторженность.

И главное — он, как и я, постоянно ищет и во всём видит параллели и аналогии. Этот постоянный поиск внутренних связей — главное условие того, что у тебя получится что-то значительное и при этом цельное. Как художественный руководитель фестиваля Михаил Бенюмов умеет находить такие внутренние связи, которые, даже если неочевидны внешнему взгляду, глубоко внутри держат весь проект.

Автор: Дана Бенюмова