Карман, полный ржи

Средний красноярец стал больше тратить

Летние пожары и засуха окончательно запутали потребительские предпочтения россиян. Но на Красноярский край стихия повлияла весьма оригинально.

Радостное известие от красноярских статистиков. Потребительские расходы в среднем на одного члена домашнего хозяйства перепрыгнули планку в десять тысяч рублей за месяц, а это в сравнении со вторым кварталом прошлого года — рост на восемнадцать процентов. Невольно вспоминается фраза главного героя “Прохиндиады” Любомудрова: “Чтобы много иметь, надо много тратить”, сказанная им в шашлычной под одобрительное ржание шайки жуликов.

Само собой разумеется, только один этот показатель еще ни о чем не говорит. Для того, допустим, чтобы гордиться возрастающим уровнем трат, необходимо еще и откуда-то брать эти деньги. Сегодня, по официальным данным, средняя заработная плата жителя края составляет 23 386 рублей. Это немало. Хотя цифра хитрая — хорошо известно, что высокое красноярское жалованье обеспечивается в основном норильчанами и их материковыми коллегами металлургической отрасли. Совсем другое дело — показатель, приведенный полтора месяца назад заместителем губернатора края Виктором Томенко. По его словам, уровень инфляции за первое полугодие у нас составил 4,6 процента, что в принципе соответствует общероссийским темпам, а рост реальной, то есть соответствующей уровню жизни, зарплаты равен одному и трем десятым процента… Это очень похоже на истину. В таком случае информация о бешеном росте потребления окрашивается в совершенно определенные тона. Ведь если в кризисные годы доходы граждан или застопорились, или медленно ползут вверх, то доля их расходов возрастает практически в любом случае. Стоит ли вспоминать лишний раз, что ни тарифы, ни услуги, ни продукты в цене не падают.

Структура обывательских расходов, проанализированная нашими статистиками, приводит в еще большее уныние. Например, траты на питание у наименее обеспеченных домашних хозяйств составляют 41 процент от всего семейного кошелька. А на оплату услуг жилищно-коммунального хозяйства бедные люди расходуют свыше 15 рублей из ста. О богатых подробно говорить смысла нет: их удельные траты в несколько раз ниже. Это все понятно. Но вот средние показатели вызывают недоумение.

Так, по данным крайстата, наибольшую долю потребительских расходов составляют непродовольственные товары, а на продукты средний красноярец тратит всего около трех тысяч рублей в месяц. Тут явно что-то не так. Если, скажем, после массовых пожаров в центральной части России граждане, чьи деревенские дома сгорели, по логике действительно бросились покупать компьютеры, ноутбуки, холодильники, стиральные машины и прочую электронную бодягу, то у нас-то, слава богу, огненной стихии не было. И, по всем расчетам, Красноярский край, наслушавшийся сообщений о проблемах с урожаем, должен бы, наоборот, стоять в очередях за крупой и мукой, а мимо “айфонов” проходить с брезгливой улыбкой.

Не хочется подвергать сомнению методику статистических расчетов, тем более что однажды ее уже подвергли на уровне губернатора Хлопонина лет пять назад (Александру Геннадиевичу сильно не понравился баланс между средними доходами и средними ценами и он потребовал “разобраться” со статистикой). Поступим проще — посмотрим, какова ситуация в других регионах России и что говорят опросы общественного мнения.

Самое первое, что бросается в глаза, — это редкое единодушие, с которым жители самых разных краев и областей говорят о еде. К примеру, обитателям Приморского края, чтобы покушать, нужно опустошить треть месячного семейного бумажника. Ну, допустим, там из-за постоянных муссонов и ураганов действительно приходится расходовать больше калорий, чем в Красноярском крае, да и металлургии у них нет — зарплата не та. Однако, если взять, скажем, Пермский край, довольно схожий с нами по структуре народного хозяйства, — там почти та же история. По последним данным, в этом субъекте Федерации тратят на продукты питания в среднем 30 процентов всех гражданских доходов. Вот уж в самом деле, как говорили в начале девяностых, “из всех искусств для нас важнейшим является пожрать”.

Кстати, этим феноменом потребительских предпочтений заинтересовались в социологическом холдинге “Ромир”. И установили следующее: общероссийские расходы на продукты питания и товары повседневного спроса в августе действительно выросли на 8,5 процента, но по сравнению с июлем 2010 же года. Но в то же время в номинальном выражении расходы в августе 2010-го оказались практически на том же самом уровне, что и в августе 2009-го. Аналогичная ситуация наблюдалась и в июле, и в июне текущего года. Как отмечают специалисты “Ромира”, таким образом, впервые с апреля 2007 года прервалась долгосрочная тенденция номинального роста текущих потребительских расходов. В результате делается вывод, совершенно противоположный красноярским изысканиям, но, впрочем, им не противоречащий (“Мы — еще не вся Россия”)…

“С учетом того, что цены на продукты питания и товары повседневного спроса за последние 12 месяцев возросли, по различным оценкам, на 6—8 процентов, можно с уверенностью констатировать, что летом 2010 года произошло снижение объемов потребления продуктов питания и товаров повседневного спроса”, — утверждают в этом социологическом холдинге.

Эксперты полагают, что объяснение данному феномену дают две группы факторов. Первое — экстремальная жара, накрывшая в июле — августе большую часть территории страны и выгнавшая горожан на дачи и курорты. Второе — рост потребления товаров длительного пользования от одежды, мебели, климатической техники до автомобилей оттянул на себя часть бюджетных расходов российских потребителей (см. выше). Стагнация, а в августе даже небольшое сокращение реальных потребительских доходов, заставила часть жителей более экономно и рационально подойти к повседневным расходам.

Тем не менее увеличил свои текущие потребительские расходы средний класс России. У этой группы за месяц рост расходов составил более 14 процентов. Объяснить это отчасти можно экстремально высокими закупками крупы и других продуктов питания, которые на волне поднявшегося ажиотажа совершили представители этой доходной группы. Более обеспеченные россияне не делают запасов дешевых продуктов, так как их потребление ориентировано на другую ценовую нишу. А менее обеспеченные, как подметили наблюдательные сотрудники “Ромира”, не имеют достаточного запаса свободных денежных средств и масштабных покупок колбасы сделать никак не могут. Между прочим, заметка на полях, как говорится, не совсем в тему. Россия, видимо, стала единственной в мире страной, где средний класс сидит у монитора на мешке с гречкой. В Интернете появился даже сатирический правительственный указ — в целях ликвидации ненужного ажиотажа переименовать гречку, овсянку и муку.

Тезис о том, что во время кризисов и стихии бедные становятся беднее, подтверждает и чиновник самого высокого счетного ранга — руководитель Федеральной службы государственной статистики Александр Суринов. По его словам, потребительская корзина, на основе коей и совершаются подсчеты, обновляется очень и очень активно — Росстат мониторит все процессы покупок.

— Корзина, по которой считается инфляция, включает все российские семьи и активно меняется. Есть корреляция со структурой потребления: как только доля какого-то товара превышает 0,1 процента в структуре потребительских расходов, он должен быть включен в корзину. Существует закон о прожиточном минимуме. Инфляция бедных тоже есть, мы ее считаем, а минимальная потребительская корзина — это вопрос к депутатам и в Минздравсоцразвития. Мы же только наблюдаем за ценами на эти товары. В кризис, как правило, бедные проигрывают, поскольку цены на товары, которые составляют прожиточный минимум, растут быстрее, — отмечает Суринов.

А еще говорят, что чиновники в Москве не знают, как живет окраинный народ.