Красноярский режиссёр Владислав Питальский: «С дураками - неинтересно»

Владислав ПИТАЛЬСКИЙ хорошо известен в Красноярске. Его любят как яркого, харизматичного артиста музыкального театра. На следующей неделе у почитателей таланта актёра появится возможность познакомиться с ещё одной ипостасью заслуженного артиста России - 21 апреля он представит свою работу широкой публике в качестве режиссёра. Год назад Владислав Питальский закончил режиссёрское отделение РАТИ (ГИТИС), и новая постановка Красноярского музыкального театра «Безумная ночь, или Женитьба аптекаря» по комической опере Доницетти «Колокольчик» станет его дипломной работой.

- Это будет опера в привычном виде, когда все стоят и поют арии?

• Нет, здесь не будет статики. Наша опера будет построена по оригинальной структуре - структуре мюзикла. Сюда введена драматургия пластики, но музыка сохранена полностью, как её написал Доницетти. Спектакль будет построен на движении. У нас даже декорация будет мобильной: всё перемещается, трансформируется. Наша история будет о том, как женщинам держать мужчин в своих руках и заставлять их делать то, что задумал слабый пол. Главное для меня в этом спектакле - взаимоотношения людей: мужчин и женщин, друзей, врагов. А отношения во все времена были одинаковы, и поэтому для меня не важен антураж: время действия, одежды персонажей. Хотя некая стилизация, привязка к XIX веку существует. Не знаю, что у меня получится, хорошо это или плохо, - судить зрителю.

- Считается, что опера стоит на вершине музыкального театра, а ваше решение ввести в постановку элементы мюзикла - это попытка упростить задачу для себя и актёров, сделать спектакль боле лёгким и смотрибельным?

• Ни в коем случае. Мюзикл - это сложный жанр, не менее сложный, чем опера. В мюзикле есть свои законы, как и в любом жанре. Просто выпустить на сцену физически подготовленную молодёжь со спортивной пластикой - это ещё не мюзикл. Мы каждый день видим нечто подобное на экране во всех эстрадных шоу. Но мюзикл - не просто музыкально-акробатические номера, в театре важно содержание. Если на сцене нет драматургии, то это уже не театр, а нечто другое. В России я не видел ни одного настоящего мюзикла.

- Зачем же Вы взялись за столь сложное дело?

• Я очень любил и люблю классические мюзиклы с Фредом Астером, Джуди Гардон, Бобом Фоссом… Кстати, именно Боб Фосс, который когда-то начинал как танцор и подражал Фреду Астеру, разработал осознанную структуру пластического решения мюзикла, драматургию танца… Сегодня многие пытаются копировать его движения, но за этим нет того внутреннего составляющего, которое вкладывал Фосс в танец.

- Артисты оперетты справляются с жанром оперы? Ведь для оперы очень важен голос…

• Первое и основное моё требование к актёрам - качественное исполнение вокального материала. Не надо недооценивать артистов оперетты. Оперетта - лёгкий жанр не по исполнительству, а по восприятию. Надо понимать, что все жанры музыкального театра взаимосвязаны. Оперетта не возникла из ниоткуда, она появилась из оперы, к ней пришли постепенно. Когда я смотрю ту же комическую оперу Доницетти «Любовный напиток», то вижу, что это произведение уже на подступах к лёгкому жанру. Ведь Оффенбах, Штраус и оперные композиторы жили рядом, общались, слушали музыку друг друга.

- Почему всякий раз, когда уходят из жизни мастера сцены, такие, как например, Шмыга, Амарфий, сразу начинаются разговоры о кончине жанра оперетты?

• Наверное, потому, что на замену не приходят актёры, которые могли бы повторить то, что делали мэтры. Но тут ещё вопрос: нужно ли это повторять, может, лучше пусть появится что-то новое. Обычно жанр оказывается в тупике, потому что нет новых решений классического репертуара, нет поиска, развития. Но надо сказать, что и зрители не очень-то готовы к неожиданным трактовкам. Например, мы поставили в театре «Сильву»: по версии режиссёра, в конце Сильва вышла замуж за Бони, а Эдвин женился на Стасси. Публика негодовала: как же так, ведь Сильва должна была отдать руку и сердце Эдвину, по-другому не может быть! Режиссёр сразу попал в опалу, потому что он не имеет права так вольно распоряжаться с судьбами наших любимых героев. Как он может разрушать эту прекрасную сказку?! Но, извините, у Кальмана Эдвин далеко не героический персонаж. Как может вообще офицер быть таким нерешительным человеком, который не способен ради любимой пойти вопреки воле родителей. Да какой женщине нужен такой мужик, который не обладает силой воли, чтобы принять решение? Задумайтесь: а что с ними будет дальше, что это будет за семья?.. Тем не менее зрителю хочется, чтобы они поженились! Возможно, стоит всё-таки отнестись к жанру оперетты не как к красивой сказке для взрослых, а более серьёзно? Например, почему бы там не поплакать над трагическим финалом, не пофилософствовать, не вынести самим вердикт тому, что происходит на сцене?

- А вообще бывают оперетты с плохим концом?

• В той же «Сильве» - развёрнутый финал: героиня уходит, дальше думайте, что хотите. «Мистер Икс» - тоже заканчивается далеко не однозначным хэппи-эндом. А «Летучая мышь» в оригинале? Сюжет Иоганна Штрауса и тот, что известен каждому советскому человеку, - далеко не одно и то же. Русскую версию знаменитой оперетты сочинили в 1946 году Николай Эрдман и Михаил Вольпин, она-то и была растиражирована и легла в основу фильма Яна Фрида с братьями Соломиными в главных ролях. У Штрауса же в основе - пьеса Анри Мельяка и Людовика Галеви. По большому счёту, оперетта должна называться «Месть летучей мыши», поскольку задолго до происходящих событий главный герой Айзенштайн бросил посреди Вены своего пьяного друга Фальке. Пикантность ситуации заключалась в том, что почтенный нотариус Фальке был в костюме летучей мыши, и над ним смеялся весь город. Через четыре года после казуса в голове Фальке созреет план мести: заставить обидчика публично приударить за собственной женой и тем выставить его на посмешище. Нотариус подстроил всю историю с переодеваниями на балу у русского князя Орловского. То есть по сюжету это не просто милая семейная разборка, а почти настоящая вендетта. Но об этом наша публика не подозревает.

Вообще оперетта зародилась в XIX веке как сатира на жизнь буржуазного общества. Она высмеивала пороки общества. «Летучая мышь» - это не что иное, как пародия на нравы тогдашней знати и богачей, которые не знали, как себя потешить. Балы в Европе XIX века - это настоящие шабаши, рассадник порока и разврата. Недаром гости были в масках, чтобы не их узнали за неблаговидными делами. Это у нас в России оперетты превратили в лубочные, сладкие сказки.

- На то, как ставить оперу, понимаю, у Вас тоже свой особый взгляд?

• У меня есть мечта, чтобы артисты музыкального театра на сцене заговорили, как в драме. Мне кажется, что это нормально. Я видел несколько подобных постановок опер в Москве. Многие, конечно, противятся этому: как может быть, чтобы в «Онегине» люди сидели за столом и что-то выясняли?.. Но, простите, что интересного в том, чтобы увидеть в сто первый раз страдающего Ленского у берёзы, которая стоит то справа, то слева? В этом нет ничего нового, никакого режиссёрского решения. Артисты музыкальных театров должны на сцене не просто петь, а существовать так же органично и естественно, как актёры драмы, чтобы им верили, сопереживали. Мне кажется, что время «стоячих» опер уже прошло.

- Но оперное исполнение - это довольно сложная работа в физическом плане. Как же певцам при этом ещё и выполнять какие-то трюки, перемещаться по сцене?

• Ничего не должно быть в ущерб великой музыке. Никто и не заставляет актёров стоять на ушах или ходить на руках. Речь идёт о драматической игре. Да, согласен, есть вокально сложные отрывки, где практически невозможно перемещаться, чтобы не сбить дыхание и так далее. Но оперы состоят не только из таких арий, есть места, где вокалист вполне свободно способен двигаться по сцене.

- Вы, как режиссёр, каких актёров предпочитаете: думающих, умных или, как глина, безропотно послушных?

• Любой человек должен быть умным, с дураками - неинтересно. Актёр - не глина, это неправильная постановка вопроса. В переводе с древнегреческого «актёр» означает «действующий». Он должен быть, как глина, податливым, но не марионеткой. Если не принимать во внимание, что актёр - личность, с ним ничего нельзя будет сделать на сцене, он просто отвернётся от режиссёра. По себе могу сказать: я готов пойти на поводу у режиссёра, но только тогда, когда понимаю, что делаю.

- Пока учились в ГИТИСе, не было ли соблазна остаться в Москве, ведь там поле для деятельности намного больше?

• Да, я хотел бы работать в Москве. Но иллюзий не питаю, знаю, что там никто меня не ждёт с распростёртыми объятьями. Ехать в 48 лет лимитой в столицу - глупо. В Москву нужно прибывать с какими-то достижениями. Может, поэтому я и взялся за режиссуру. Получится прорваться - хорошо, а нет - что ж, мои дети продолжат. Дочь у меня, например, уже дважды стала лауреатом международных конкурсов. Она - пианистка, учится в музыкальной школе, готовится к поступлению в консерваторию. Сейчас на конкурс во Францию собирается, в Канны, потом - в Испанию.

- Вы не боитесь отправлять ребёнка в профессиональное искусство? Ведь музыкант - жестокая профессия: либо ты - первый, либо - никто.

• А в армию мальчика отправлять не страшно? Страшно. Мы ничего не запрещаем своим детям, пусть сами выбирают свою судьбу. А вдруг у них всё получится? Тут предугадать невозможно.

- А Вас в детстве каким-либо инструментом «истязали»?

• О, да. Баяном. Но не скажу, что уж очень мучили. Начал учиться с удовольствием, закончил детскую студию в ДК ЦБК. Потом поступил в училище искусств, где проучился три года. По причине моего тотального неусердия в учёбе педагог сказал: лучше забирай сам документы, потому что тебя всё равно выгонят. Но, надо сказать, что три года в училище зря времени не терял: участвовал во всех капустниках, меня очень хорошо знали на театральном отделении. Мои товарищи-актёры помогли поступить на отделение музыкальной комедии, зачислили меня сразу на второй курс. После окончания, хотя я красноярец, поступил на службу в Железногорскую оперетту. Далее был Красноярский театр музыкальной комедии, где меня, по всей видимости, из-за отсутствия выдающегося таланта не взяли в актёрскую труппу, а определили в хор. Я смирился: хор так хор, отпустил ситуацию... Но потом оказалось, что я всё-таки чего-то могу на сцене, мне стали давать роли. Всё как-то произошло само собой, волею судьбы.

- Вам достаются в основном роли характерные, злодейские…

• Я их очень люблю. Это же очень интересно препарировать человеческую душу, разбираться, почему той герой или иной, что заставляет его так поступать. Например, Хлестаков - это человек, который невольно попал в такие обстоятельства, когда всё само собой шло ему в руки. И какой смысл от этого отказываться. Да, он нечистоплотен, но не сволочь, которая всё просчитала заранее. По сути, он - азартный мальчишка, который сыграл роль в предлагаемых обстоятельствах.