Мастера культуры на службе Сталина

Как западная интеллигенция оценивала вождя народов

80 лет назад западные газеты опубликовали короткую новость «29 июля вечером Бернард Шоу был принят Сталиным. Во время беседы, длившейся три часа, присутствовали Максим Литвинов, выступавший в роли переводчика, лорд и лэди Астор и лорд Лотиан».

Советские газеты почему-то тоже были немногословны, запись беседы Сталина с Нобелевским лауреатом так и не была опубликована. Между тем это было весьма важное событие. В отличие от других вождей Октябрьской революции, Сталин в первые годы Советской власти особой популярности на Западе не имел. Про Ленина, Зиновьева, Каменева и особенно Троцкого выходили статьи и книжки, западные писатели, художники, журналисты, учёные, приезжавшие в 20-е годы в Советскую Россию, искали встречи с этими вождями. Сталин не встречался с представителями западной интеллигенции, в Европе его плохо знали. Даже когда вся полнота власти оказалась в руках «чудесного грузина», в декабре 1929 года его 50-летие скромно отметила только зарубежная коммунистическая печать, тогда как двумя месяцами ранее о 50-летии Троцкого, высланного в Турцию (он, кстати, вместе с Лениным и Фрунзе был почётным гражданином этой страны), вспомнила вся левая интеллигенция Запада.

Нет ни одной биографии Сталина, в которой бы не говорилось об удивительном влиянии «кремлёвского горца» на европейских интеллектуалов, о политической слепоте мастеров культуры, встречавшихся с советским вождем. На самом деле этих встреч было не так и много: в декабре 1931 года с немецким писателем Эмилем Людвигом, в 1932 году - с Анри Барбюсом (с ним Сталин встречался еще два раза - в августе 1933 и ноябре 1934 года), в 1934 году - с Гербертом Уэллсом, в 1935 году - с Роменом Ролланом (в Кремле и на даче Горького), в 1937 году - с Лионом Фейхтвангером и испанскими писателями Рафаэлем Альберти и его женой Марией Тересой Лион. А первой была историческая встреча с престарелым Джорджем Бернардом Шоу, входившим вместе с Г. Уэллсом и А. М. Горьким в тройку самых известных писателей мира первой половины ХХ века.

Сталин не встречался с Фредериком Жолио-Кюри, Полем Ланжевеном, Бертольдом Брехтом, Анной Зегерс, Луи Арагоном, Пабло Нерудой, Жоржи Амаду, Полем Элюаром и многими другими выдающимися коммунистами, которые приезжали в Москву в 30-х - начале 50-х годов. Собственно, из того списка мастеров культуры, с которыми он беседовал в 30-е годы, только Барбюс состоял в компартии (Рафаэль Альберти некоторое время тоже числился коммунистом). Но это был особый случай. Лауреат Гонкуровской премии, профессор философии Сорбонны Анри Барбюс приобрёл мировую славу ещё в годы Первой мировой войны, последние пять лет, тяжело больной, он практически жил в Москве (и умер в Кремлёвской больнице). Ему предложили написать биографию Сталина, и он отдался этой работе со свойственной ему страстью. Именно в этом контексте он и встречался с вождём - уточнял детали биографии, задавал вопросы. Его книга «Сталин. Человек, через которого раскрывается новый мир» получилась талантливой, но одиозной. Реальной биографии вождя там нет, но есть апология культа Сталина и известные афористические формулы: «Сталин - это Ленин сегодня», «величайший и значительнейший из наших современников» и т. п. Барбюс рано написал книжку (он умер в августе 1935 года), там Сталина восхваляли будущие «враги народа» - Бухарин, Радек, Бела Кун и другие, поэтому книгу пришлось изъять из библиотек и у подписчиков «Роман-газеты», где она также была опубликована. Но при этом она упоминалась во всех энциклопедиях, а Барбюса широко цитировал сталинский Агитпроп.

От других западных собеседников Сталин не ждал апологетических книжек, в том смысле что им никто никаких заданий не давал и не мог давать. Эмиль Людвиг, правда, тоже написал биографию Сталина, она вышла в США в 1942 году на пике популярности Сталина в Америке. Но в отличие от написанных Людвигом биографий Бисмарка, Наполеона, Иисуса Христа, она не стала бестселлером. Её даже не перевели тогда на русский язык - там, правда, были несколько страниц о репрессиях, но в целом Людвиг полностью оправдывал Сталина, особенно его внешнюю политику, в том числе заключение пакта Молотова-Риббентропа.

Великий Фейхтвангер написал чудовищную книгу «Москва.1937. Отчёт о поездке для моих друзей» о московских процессах с обильными цитатами из обвинительных речей Вышинского и дал множество интервью о том, что «обвиняемые заслуживают смертной казни». Книгу перевели на русский язык и немедленно (в течение одного дня!) издали в СССР. Фейхтвангер никогда эту книгу не переиздавал и не включал в собрания своих сочинений. После заключения советско-германского пакта Фейхтвангера перестали издавать в СССР, после войны он подвергался жёсткой критике «за сионизм» и «буржуазность». Только в 1955 году Хрущёв дал указание критику прекратить, и классика вновь начали издавать в Советском Союзе. Сам он, однако, до своей смерти в 1958 году так и не выступил с осуждением Сталина.

Нобелевский лауреат Ромен Роллан в своём «Московском дневнике», не предназначенном для опубликования, оставил немало горьких слов о произволе, о деспотизме Сталина, но в посмертно изданных мемуарах прославлял Сталина. Он писал советскому вождю отчаянные письма с просьбой сохранить жизнь Бухарину, с которым был в дружеских отношениях, заменить смертную казнь ссылкой для старых большевиков, но публично всегда защищал СССР и не сказал ни одного критического слова в адрес Сталина. Своим близким он завещал не публиковать его письма и дневники, чтобы этим «как оружием» не воспользовались враги социализма. Рафаэль Альберти большую часть жизни провёл в Аргентине, в Испанию вернулся после смерти Франко и умер всемирно признанным классиком в 1999 году. Он считался другом СССР, хотя в Советский Союз приезжал всего один раз - за «Международной Ленинской премией» в 1964 году. Не приехал и в 1982 году, когда Брежнев к 80-летию поэта наградил его орденом Дружбы народов (орден вручал советский посол в Испании). Он пережил и Сталина и СССР, и до конца жизни воздерживался от какой-либо критики сталинизма. Герберт Уэллс умер в 1946 году другом английских коммунистов и поклонником Сталина. Бернард Шоу пережил своего друга и соперника Герберта Уэллса на четыре года, в отличие от него не держал дома портретов советского вождя, но тоже считал себя другом Советского Союза и не оставил ни слова осуждения сталинской политики.

Это действительно большая загадка ХХ века - почему великие гуманисты, обличавшие зло и произвол, осознавая, что представляет собой Сталин, выступали в качестве его апологетов. Ответ, вероятно, не только и не столько в личности самого Сталина, сколько в социально-психологической природе советского строя того времени. Не только зарубежные мастера культуры, которым показывали парадный фасад, но и постоянно проживающие в СССР иностранные журналисты в большинстве своем симпатизировали Советскому Союзу, хотя не могли не видеть, что происходит в реальности. Все корреспонденты американских газет и информационных агентств, которые долго жили в 30-е годы в Москве, в той или иной степени стали советскими апологетами. С 1922-го по 1936 год руководителем московского бюро Нью-Йорк Таймс был блестящий англо-американский журналист Уолтер Дюранти. Он несколько раз встречался со Сталиным, сопровождал советских вождей во время поездок по стране. В 1931 году в разгар голода и расового раскулачивания он получил Пулитцеровскую премию за книгу очерков о сталинской пятилетке индустриализации. Он полностью отрицал какие-либо «перегибы», голод и гибель советских крестьян. Он написал гимн сталинскому «великому перелому». Несколько лет назад, в 2003 году, Пулитцеровский комитет попытался посмертно лишить его этой самой престижной журналистской премии за злонамеренное искажение исторической действительности. Он не был коммунистом, но почему-то был ослеплён советской действительностью.

Уильям Резвик, много лет представлявший Ассошейдед Пресс в СССР, уже после войны работая в Чикаго, в разгар маккартизма написал книжку «Я мечтаю о революции» с апологией советского строя. Нельсон Чемберлин, в качестве корреспондента «Крисчен Сайнс Монитор», встречавшийся и с Лениным и Сталиным, вернувшись в США, написал книгу «Советская Россия» и стал духовным учителем американских левых историков, так называемых «ревизионистов». (В годы «холодной войны» в США господствовала в обществоведении так называемая «школа тоталитаризма», видевшая в истории СССР только абсолютное зло, потом появились историки-»ревизионисты», которые подвергли ревизии тоталитарную школу - Стивен Коэн, Шейла Фитцпатрик и другие, в США их называли коммунистами, в СССР - «буржуазными фальсификаторами». Ревизионисты переиздали Чемберлина, с симпатией писавшего о СССР.)

Но, безусловно, самое сильное влияние на западное общественное мнение оказали писатели, встречавшиеся со Сталиным. И в первую очередь Бернард Шоу, поскольку он был первым. Он встречался летом 1931 года, когда советская пропаганда называла европейских социалистов «предателями дела рабочего класса», существовал такой термин «социал-фашизм», которым клеймили социал-демократов. Бернард Шоу - один из основателей «Фабианского общества» и почётный член лейбористской партии, с точки зрения официальной пропаганды был классическим «социал-фашистом», поскольку призывал идти к социализму не путём революций, а постепенными реформами. К тому же Бернард Шоу (вместе с Г. Уэллсом) обращались к британскому правительству с просьбой предоставить политическое убежище злейшему сталинскому врагу Льву Троцкому. Конечно, Шоу был активистом движения «Руки прочь от Советской России», любил Ленина и восхвалял Октябрьскую революцию, но он вовсе не был коммунистом. Он выступал как раз за то, против чего боролся Сталин, - за европейский социализм реформистского толка, поддерживал отношения с Эдуардом Бернштейном и прочими «ренегатами». И в то же время поддерживал Троцкого. Но в СССР ему оказали чрезвычайно тёплый приём. 26 июля в Колонном зале Дома Союзов был торжественно отмечен 75-летний юбилей классика, с докладом выступил Луначарский. После беседы со Сталиным Шоу побывал в нескольких городах, посетил заводы, колхозы, пионерские лагеря, музеи, на теплоходе путешествовал по Волге.

Вернувшись в Англию, он решительно опровергал «грязные инсинуации» о голоде и жертвах коллективизации. «Никогда Россия не жила так сыто и богато, как при Сталине», - говорил он. Его статьи и интервью были блестящей сталинской пиар-кампанией, сильнее всей советской пропаганды. Он был первым из великих, вставших на путь сознательной фальсификации. По этому пути вслед за «вторым Шекспиром» пошли и другие европейские интеллектуалы, хотя не все они встречались лично со Сталиным.