«В этом взгляде — вся боль русского народа». Артистка театра Пушкина Галина Саламатова — о профессиональном и личном

Бабонька в «Похороните меня за плинтусом», Аксинья в «Русском романе», Марта из «Кто боится Вирджинии Вульф?» — красноярскому зрителю Галина Саламатова известна яркими, колоритными ролями. Но начинала свою творческую карьеру с образов лирических героинь.

Заслуженная артистка России Галина Саламатова отметила юбилей. Читателям газеты «Городские новости» она рассказала свою историю, в которой тесно переплетается театральное и личное.

Буду играть

— Сколько помню себя, я хотела быть актрисой. Но не потому, что мечтала выбраться из маленького села. Видимо, что-то во мне было заложено. Сейчас к моему юбилею в театре сделали выставку. Смотрю на фотографии, где маленькая, шучу: вся боль русского народа в этом взгляде. Таким мой взгляд был с самого раннего детства. Когда пришла работать в театр, меня постоянно спрашивали: почему вы такая задумчивая? Теперь, с возрастом, научилась не брать всё на себя.Я была хулиганистым ребёнком: дружила с пацанами, дралась, доказывала своё право на существование. Внуков сегодня стараюсь не ругать, когда они шалят. Понимаю, что делают это не со зла, так познают мир. Сама была такой. В детстве маме столько вышивок, штор перепортила! Тогда не было интересных книжек, «картинки» я вырезала себе из ткани. Помню, как однажды «добыла» цветочек из маминой вышивки, как получила за это! В те времена с детьми не церемонились.

Мой отец хорошо играл на баяне, а я пела. Но певицей стать не мечтала. Однажды, когда я была маленькой, в нашу деревушку приехал минусинский театр, показывали «На золотом дне» по пьесе Мамина-Сибиряка. В этот момент поняла: хочу так же.

Из деревни мы переехали в посёлок Майна, недалеко от Саяно-Шушенской ГЭС. Отца перевели по службе, он был партийным работником. Мама не получила образования, окончила всего пять классов. Но у неё был математический склад ума. Она помогала нам разбираться в задачах даже по темам, которые сама не изучала. В моей семье не было голубых кровей. Но хочу отметить, насколько мудрыми были люди в нашей деревне. И мама, и папа, и дед, и соседи.

По соседству с нами в Майне жила учительница литературы Аида Фёдоровна Панкова, она очень сдружилась с моей мамой. В школе я участвовала в самодеятельности: и пела, и драматические стихотворения рассказывала. Когда училась в девятом классе, Аида Фёдоровна поставила с нами спектакль по пьесе Островского «Бесприданница», я играла Ларису Дмитриевну. Мы ездили по посёлкам, такие первые гастроли получились.

Всё началось с вокала

— Окончила школу и вместе со знакомой девочкой отправилась в Москву. Решила поступать в ГИТИС, прошла первый тур. Испугалась и уехала в Красноярск. Чего боялась? Там такие ребята поступали: столичные, хорошо одетые. Позднее мне приводили пример: Нонна Мордюкова тоже приехала с мешком, чемоданом и в платке. В ней увидели самобытность и приняли. Но то время было другим. И, возможно, Мордюкова была более пробивной, а хулиганистость в юности ушла от меня.

В Красноярске решила поступать в медицинский, стать детским врачом. Здесь жил мой брат, он не позволил, сказал: ну какая тебе медицина? Прочитал, что идёт донабор в училище искусств и отвёз туда мои документы. Но перепутал направления: пришлось проходить отбор не на отделение драмы, а на отделение музыкальной комедии. И хотя у меня был не опереточный, а народный голос, я поступила.

Правда, первый курс окончила со слабенькой тройкой по вокалу. Педагог меня жалел, боялся, что я надсажу голос. На втором курсе я попала к другому преподавателю, как она за меня взялась! Появились такие ноты, такие верха — даже не думала, что могу достать их. На показе самодеятельных отрывков по мастерству актёра присутствовали педагоги со всех отделений. Меня приметили Константин Алексеевич Вощиков и Герман Петрович Петров. Стали приходить на занятия по мастерству, наблюдать. А потом предложили перейти на драматическое отделение. Я согласилась. Понимала, что большого голоса у меня нет, чтобы петь героинь, даже в оперетте. А о драме я мечтала с детства.

Своя таблица умножения

— По распределению меня направили в Ачинск. Там я работала один сезон, сыграла в спектакле «Пелагея и Алька». А потом меня пригласили в Минусинск. Тогда режиссёром драматического театра был Николай Климентьевич Гудзенко. Именно он воспитал меня как актрису. За что я ему очень благодарна.

Постоянно привожу пример: если не знаешь таблицу умножения, не сможешь решить задачу любой сложности. Так и в театре: важно знать основы. И одно дело — училище, институт, совсем другое — практика. Николай Климентьевич научил меня главному, нашей «таблице умножения»: видеть на сцене, слышать, понимать партнёра и самостоятельно выстраивать роль.

Сейчас приходят выпускники института, у них высшее образование, но они не могут простроить роль самостоятельно. А режиссёр говорит так: ваша роль — ваша домашняя работа. Моя задача — выстроить спектакль, сценографию. На мой взгляд, это неправильно. Но когда ты знаешь театральную таблицу умножения, можешь существовать в любом пространстве.

Потом некоторое время я работала здесь — в красноярском драматическом театре, режиссёром был Натан Израилевич Басин. Так сложились обстоятельства, что у меня было по два пришествия в Минусинск и в Красноярск. Играла в Абакане, туда нас с мужем пригласил Николай Иванович Хомяков.

В Абакане мы проработали год и вернулись в Минусинск. Валерий Павлович Пашнин собрался ставить «Хмель» и пригласил меня на роль Ефимии. Это моя любимая роль, на тот момент — этапная. Она подвела черту под тем, что я делала с младых лет. Потом началась другая жизнь. Ещё одной этапной ролью считаю роль бабушки в спектакле «Похороните меня за плинтусом», она была уже здесь — в Красноярске.

В 1999 году, когда пророчили конец света, я снова поменяла жизнь. Мы вернулись в краевой центр вместе супругом — Петром Анатольевичем Аникиным. Ему предложили должность в управлении культуры, а меня взяли в драматический театр. Спасибо Игорю Яковлевичу Бейлину, который в то время был директором.

Мне доверили роль Марты в спектакле «Кто боится Вирджинии Вульф?». Хотя до этого мне всегда говорили, что я русская актриса, мне противопоказано играть иностранные пьесы. Сомневалась, получится ли из меня Марта. Хотя я всегда сомневалась, в том числе и когда Ефимию предложили играть. Ведь я не подходила к этому образу ни по каким параметрам, даже по внешности. Ефимия — яркая, цыганистая. Но смогла сыграть, и это оценили. За неё получила звание лауреата Государственной премии РСФСР имени К. С. Станиславского.

«Вирджинию Вульф» ставил приглашённый режиссёр. Видимо, он тоже ехал на другую актрису. Было сложное начало нашего сотрудничества, я даже плакала после репетиций. Потом научилась защищать себя. И получился замечательный спектакль.

Мечтала о сочной роли

— В начале своей карьеры я играла лирических героинь. Но мечтала о сочной, характерной роли. Мне не хватало тела, на такие роли всегда брали актрис внешне выразительных, в теле. А я была худенькой, без грима неприметной. Но главное — мечтать и идти к своей цели.

Натан Израилевич Басин почувствовал моё желание, стал потихоньку давать мне характерные роли — в сказке, небольшой пьесе. Шло постепенное накопление опыта, и наступило время, когда я получила такую роль. Сыграла бабушку в спектакле «Похороните меня за плинтусом». Тела так и не было, но мечта сбылась. Режиссёр Алексей Крикливый нашёл интересный ход. Как известно, история показана глазами мальчика, он видит мир с позиции своих лет. А в детстве и деревья были большими, и сгущёнка — самой сладкой… Поэтому появился такой реквизит: огромное яблоко, сигарета. И вот такая бабушка — увеличенная в размерах.

Мы долго играли этот спектакль. К сожалению, потом его перенесли на большую сцену, и многое потерялось. На малой совсем иная атмосфера, большая заставляет тебя работать на зрителя, при этом теряется интимность взаимоотношений.

Огурчик — прыг по сцене

— Конечно, за эти годы на сцене не раз что-то шло не по сценарию и приходилось мгновенно импровизировать. Это были и смешные, и грустные ситуации.

Драматический случай произошёл на предпоследнем показе «Филумена Мартурано». Потом спектакль сняли по уважительной причине — болезни артиста. В середине первого акта ему стало плохо на сцене. Я этого не знала, его увели — и мой выход. Понимаю: что-то происходит. Выскочила за кулисы, говорят: «Василию плохо». Что делать? Думала, что после антракта ему станет полегче. Вышла на сцену, мгновенно всё в голове прокрутила, изменила и сыграла так, чтобы сохранить нить повествования для второго акта. К сожалению, спектакль всё-таки пришлось остановить. Врачи скорой запретили артисту выходить на сцену…

Смешных историй было много, особенно в Минусинске. Однажды играли Шукшина. За столом сидят гости, часть блюд настоящая, остальные — бутафорские. Яблоки, помидоры, огурцы — реквизит. Во время спектакля герой потянулся за яблоком и нечаянно уронил огурчик. А он по сцене прыг-прыг-прыг. Из такого материала был сделан — как мячик.

У нас был актёр, который много хулиганил на сцене. Мы с партнёром по спектаклю стали жертвами его розыгрыша. По сценарию моя героиня вышла замуж за нелюбимого человека. Он хороший парень, но совместной жизни не получилось. Он не мог её обидеть, был тихим, любящим. Однажды решил всё ей высказать, для храбрости как следует выпил. Приходит домой пьяным. В разгар скандала хватает лёгкую корзину с бутафорскими яблоками и выбрасывает в окно. Там её ловил работник театра и уносил за кулисы. В это время моя героиня должна хохотать. Я умела хорошо плакать на сцене, а вот естественно смеяться мне было сложно. Играем спектакль, в начале сцены скандала я случайно задеваю корзинку и понимаю: там что-то очень тяжёлое — какой-то лишний груз. Мой «муж» хватает её, но сразу поднять не может. Снова пытается оторвать корзину от поверхности, наконец поднимает и бросает в окно с криком «Разойдись!» Я никогда так не смеялась на сцене.

Ещё одна забавная ситуация. Идёт партийная пьеса. Главная героиня на собрании что-то строго обсуждает. На ней — очки, раньше на сцене использовали в качестве реквизита только оправы, без стёкол. Артистка говорит проникновенную речь, в этот момент у неё зачесался глаз, и она его чешет пальцем сквозь оправу. Актёры так хохотали, что пришлось дать занавес.

В родной стихии

— Мой муж Пётр Аникин — директор нашего драматического театра. Дочь — артистка, уехала в Новосибирск, работает с Алексеем Крикливым, у неё всё хорошо и в карьере, и в семье. Сын к театру отношения не имеет.

Часто слышу: актёры отсекают семейную жизнь, отказываются от неё ради карьеры. Это не про меня. Если нет детей, внуков, что останется в конце? Ничего, кроме старости. Мне очень повезло, что у меня есть семья. Без неё моя жизнь была бы неполноценной, так же как и без работы в театре.

В начале карьеры присутствовал юношеский максимализм. Думала: «За что мне такое счастье? Имею профессию, которую люблю. Каждый день иду не на работу, а к счастью». Отмена спектакля была равносильна трагедии. Постепенно отношение изменялось, но всегда прихожу на работу с удовольствием. Правда, сейчас, в моём возрасте, уже идёшь и думаешь: господи, как бы не подвести коллектив, лишь бы здоровье позволило. Но стоит преступить порог театра, страх и сомнения пропадают. Погружаешься в родную стихию.

В тему

В Красноярском драматическом театре имени А. С. Пушкина первой ролью Галины Саламатовой стала медсестра Лида в постановке по пьесе Рязанова и Брагинского «Аморальная история». Позднее Эльдар Рязанов снял по ней фильм «Забытая мелодия для флейты».

Фото предоставил Красноярский драматический театр.