«Почти как на воле. Только без телефона». Как лечатся осуждённые и трудятся медработники в больнице «за решёткой»

Этот медицинский городок — самый большой стационар в системе исполнения наказаний России. Краевая туберкулёзная больница № 1 рассчитана на 884 места, здесь оказывают помощь не только пациентам фтизиатрического профиля. Мы побывали в этом учреждении, посмотрели, в каких условиях лечатся осуждённые и трудится медицинский персонал.

— Больница разделена на два блока, примерно половина коек — 436 мест — для пациентов с туберкулёзом, — рассказывает Антон Петров, начальник МСЧ24 ФСИН России. — Второй блок — соматический, здесь проходят лечение с терапевтическими, хирургическими, травматологическими патологиями. Принимаем пациентов из 26 территорий страны, а по ряду нозологий — лор-патологиям, с офтальмологии — со всей России.

Начинали в палатках

История учреждения началась в 1949 году. Тогда на этом месте — на улице Маерчака — находился пересылочный пункт для осуждённых с какими-либо заболеваниями.

— Первое название нашей больницы — ИТЛ Таёжный, — рассказывает Юлия Белоусова, председатель совета ветеранов КТБ-1. — Тогда она состояла буквально из двух палаток, где разместили 50 коек. Но количество пациентов увеличивалось, поэтому начали строить каркасно-насыпные бараки.

Больница получила туберкулёзный профиль. Позднее стали открывать соматические отделения, но историческое название осталось.

— Сегодня здесь работают врачи практически всех специальностей, — рассказывает Антон Петров. — У нас 407 медицинских сотрудников, 160 из них — врачи. Среди персонала есть и аттестованные, кто проходит службу в системе, и гражданские.

Сначала на смену баракам возвели трёхэтажный кирпичный корпус. Площадей не хватало, к нему достроили четвёртый этаж. Но и этого было недостаточно.

— В 2013 году при поддержке краевой администрации на территории учреждения возвели новый корпус, — говорит Антон Михайлович. — Сейчас там находятся отделения соматического блока. Благодаря переезду в новое здание расширили онкологию, открыли травматологию. На четвёртом этаже расположена реанимация, на первом — приёмное отделение и диагностическая база для соматики.

Потоки пациентов разделены: туберкулёзные и соматические отделения находятся в разных корпусах. Локальный участок — отделения для женщин, у них же и своя территория для прогулок.

— Сегодня в больнице пять операционных залов, в прошлом году здесь провели более 1 200 операций разного профиля, включая онкологический. В целом помощь, которую мы оказываем осуждённым, так оперативно и качественно могут получить не все граждане на воле, — отмечают представители учреждения.

Два раза в год в отдалённые подразделения края отправляется медицинский автопоезд ГУФСИН — колонна автомобилей, оснащённых оборудованием.

— Двадцать специалистов, среди которых восемь врачей, проводят медосмотр наших подопечных. Осуждённых принимают терапевт, хирург, окулист, невролог, психиатр, лор-врач… Данные о пациентах, которым необходимо стационарное лечение, направляют сюда, определяется дата госпитализации, — рассказывает Антон Петров. — В среднем в стационар прибывают в течение месяца после осмотра, если есть подозрение на онкологию — незамедлительно. Сроки лечения отличаются от «вольных» — они больше по продолжительности. Дело в том, что для отбывающих наказание невозможен амбулаторный этап. «В колонии от работы не освободят и, к примеру, швы не снимут. Поэтому все этапы медицинской помощи наши пациенты проходят в стационаре. Далее, в ИК, возможны динамическое наблюдение, поддерживающая терапия».

Через два КПП

Единственное помещение, которое посещают пациенты всех профилей, — кабинет с аппаратом МСКТ (мультиспиральной компьютерной томографии). Дни приёма распределены, больные туберкулёзом не пересекаются с остальными.

— Я работаю здесь уже почти десять лет, — рассказывает врач-рентгенолог Игорь Остроумов. — График практически не отличается от медучреждений на воле. Шестичасовой рабочий день, обед. Единственная разница: каждый день прохожу через два КПП (контрольно-пропускных пункта. — Ред.), оставляю за периметром сотовый телефон. Они здесь не разрешены. Но это уже привычно стало, иногда отдых от мобильной связи нелишний. За эти годы сложностей с пациентами не возникало: больные люди — они везде одинаковые. Но вот интересных случаев с появлением этого аппарата стало больше, поскольку изменилось качество диагностики. Теперь в лёгких видно абсолютно всё, значительно улучшилась визуализация брюшной полости, головного мозга, костей.

Избавить от наколки

Электро- и светолечение, магнитотерапия — в среднем ежедневно отделение физиотерапии посещают около сорока пациентов. Необычную для «вольного» медучреждения услугу оказывают в кабинете лазеротерапии.

— Год назад мы приобрели лазерный аппарат для удаления образований на коже. Также с его помощью выводим татуировки, — рассказывает Антон Петров. — Услуга предоставляется на платной основе, но стоимость невысока — чуть более 300 рублей за квадрат десять на десять сантиметров. Да, это не основная задача стационара, но сведение татуировок — вопрос профилактики рецидивной преступности. Важно создавать условия, при которых после освобождения человек может социализироваться, устроиться на работу.

Данная услуга предоставляется по желанию, дерматолог определяет необходимое количество процедур. Госпитализация не требуется, осуждённые посещают этот кабинет в амбулаторные дни. Такие даты определены для женщин, для тех, кто отбывает наказание в колониях Красноярска, и тех, кто находится в следственных изоляторах.

В прошлом году 31 пациенту удалены татуировки, в этом — уже одиннадцати, рассказывает Иван Попов, начальник инфекционного отделения. Рисунки на коже, от которых хотят избавиться, абсолютно разные.

— Сейчас значений татуировок как таковых уже нет, поскольку изменился контингент осуждённых, — отмечает Антон Петров. — И наколки в основном делают по глупости. Яркий пример — Канская воспитательная колония, где отбывают наказание несовершеннолетние. Особенно часто подростки с татуировками поступают из Забайкальского края. С ними начинают работать психологи, воспитатели, и оказывается, что наколку нанёс и теперь жалеет. А ему всего четырнадцать лет, жить и жить с этими рисунками. Десяти воспитанникам Канской колонии в прошлом году удалили татуировки — совсем мальчишкам.

Что с нервами?

Мы переходим в соматический корпус, на первом этаже которого расположено приёмное отделение для пациентов этого блока. У дверей — машина скорой помощи, обычная — городская.

— Больница работает круглосуточно, принимает плановых и экстренных пациентов, — говорит Антон Михайлович. — Если кому-то из осуждённых или находящихся в следственном изоляторе становится плохо, вызывают скорую помощь. Пациентов доставляют к нам. Но если речь идёт об острой сосудистой патологии: инфаркте, инсульте, то в специализированные отделения обычных стационаров. Отработана маршрутизация доставки больных из отдалённых территорий. Несколько дней назад медицинская помощь потребовалась двум осуждённым из новобирюсинской колонии. Их довезли до больницы Абана. Затем санавиацией доставили в краевую больницу, уже оттуда одного пациента привезли к нам, второго, более тяжёлого, пока оставили до стабилизации состояния.

Начальник приёмного отделения Олег Стыка работает в данной системе уже 28 лет.

— Был хирургом, начальником отделения, главным врачом, начальником учреждения — здесь прошла вся моя трудовая жизнь, — рассказывает Олег Юрьевич. — Сейчас об этом не жалею, есть своя специфика — много разных интересных больных с интересными судьбами.

За год через приёмное отделение проходит от 4,5 до 6 тысяч пациентов — плановых и экстренных. Пока мы беседуем, сотрудники обследуют мужчину, которого привезла скорая помощь. Ему делают УЗИ, затем отвозят на ФГС.

Отделение оснащено оборудованием для самых разных видов диагностики. Здесь проводят УЗИ, функциональную биопсию, к слову, гистологические исследования проводят здесь же — в больнице, в том числе и на подтверждение онкологических заболеваний. Установлены аппараты для эластографии — исследования тканей печени, электроэнцефалографии, электромиографии. Последнее обследование обязательно проводят при подтверждении инвалидности у пациентов, перенёсших инсульт.

— Электромиография проверяет проходимость нервных волокон, — поясняют сотрудники отделения. — Для нашего учреждения она позволяет провести специфическую диагностику: проверить, симулирует ли человек. Крайне редко, но такие случаи бывают. Привозят пациента, который утверждает, что не может ходить. Аппарат показывает, есть ли нарушения проведения по нерву.

Также по желанию осуждённые могут обратиться к стоматологу-ортопеду, здесь оборудован кабинет зубопротезирования, рядом — зуботехническая лаборатория.

— Протезирование, как и на воле, не входит в программу госгарантий. Но у нас плата значительно отличается от частной системы здравоохранения, — поясняет Антон Михайлович. — Ежемесячно к стоматологу-ортопеду обращаются 16 пациентов. Эстетикой, например изготовлением виниров, здесь не занимаются. Наша задача — восстановить жевательную функцию и улучшить качество жизни пациента.

Настроены на лечение

«Таких аппаратов в городе всего три», — нам показывают рентген-установку для снимков зубов.

— Это современный аппарат, он делает снимки в 3D-формате. Хорошо видны корни, костная структура, — рассказывает Марина Брехунова, начальник рентгенологического отделения.

Эта служба разделена на две части: оборудование размещено в соматическом и туберкулёзном блоках.

— Мы проводим широкий спектр обследований: и обычную рентгенографию, и КТ, и ортопантомографию, и цифровую маммографию, — перечисляет Марина Владимировна. — Видим много интересного. Когда я пришла сюда, меня поразило, как много костной патологии, которую в институте нам не показывали, только в книжках читали. Это аномалии развития, онкопатология».

Марина Брехунова пришла сюда одиннадцать лет назад, врачом она мечтала быть с детства.

— Окончила медицинский колледж, работала акушеркой в роддоме, поступила в институт. После ординатуры устроилась сюда, — рассказывает она. — Условия труда комфортные, пациенты разные, не скучно. Для сравнения: в обычной поликлинике посадили в кабинет флюорографии, и каждый день занимаешься одним и тем же. Здесь мы универсалы, работаем на разном оборудовании. Было ли мне страшно устраиваться сюда? Нет. Когда пришла первый раз, увидела, что здесь достаточное количество инспекторов, везде камеры наблюдения. И осуждённые спокойно относятся к нам, они настроены на лечение.

Семь вариантов обеда

Поднимаемся в онкологическое отделение. В переходах между подразделениями блока — решётки, на стенах — камеры наблюдения, на кроватях в палатах — таблички с фотографиями и данными пациентов. В остальном — обычное отделение: кабинет заведующего, пост медицинской сестры, процедурный. По нормативам на одного пациента должно быть пять квадратных метров площади. Эти требования соблюдены: в онкологии палаты трёх-четырёхместные, в каждой — свой санузел. Мы были в больнице днём, в это время практически все пациенты находились на обследованиях или процедурах. Те, кто оставался в палатах, отдыхал. Внимание привлекла книга в яркой обложке в руках одного из осуждённых. Роман отбывает наказание в ИК-17, здесь, в онкологии, проходит курс обследований уже не первый раз. Читает «О дивный новый мир» Хаксли.

— Это плановое обследование, диагноз мне поставили в 2015 году, ещё дома делал химию, — рассказывает он. — В колонии с 2020 года. Сюда направляют раз в год — проверяют, чтобы исключить рецидив, назначают поддерживающую терапию. Условия отличные, лучше, чем в некоторых вольных больницах. Есть библиотека в конце коридора, читаю, в палате нас сейчас двое, кормят хорошо.

В комнате приёма пищи всё готово к обеду: хлеб порционно порезан, посуда расставлена. У окошка раздачи — меню на день, набор блюд — в зависимости от патологии, состояния и даже возраста, диету назначает врач. Свой ассортимент у больных сахарным диабетом, ВИЧ-инфицированных, несовершеннолетних, кормящих мам… Например, в меню семь вариантов обеда. Вот только три из них: «Суп с макаронными изделиями и мясом, горох отварной с мясом, хлеб, солёный огурец, компот из сухофруктов. Борщ с картофелем и мясом, каша гречневая с мясом, огурец солёный, компот из сухофруктов. Рассольник ленинградский с мясом, рагу из овощей с мясом, хлеб ржано-пшеничный, компот».

Всегда есть план Б

В учреждении есть и своё отделение переливания крови.

— Больница многопрофильная, проводим операции по семи направлениям, поэтому периодически возникает необходимость в переливании крови. Кроме того, поступают пациенты с анемией, кровотечением, — рассказывает Антон Петров. — Поэтому создано такое подразделение, есть свой банк крови, который пополняют доноры из медработников, сотрудников ФСИН и контингента.

По желанию донором может стать любой осуждённый.

— Ведётся вся необходимая документация, отбывающему наказание предоставляется день отдыха, сведения обо всех донациях учитываются. Потом, на свободе, он может продолжать донорскую деятельность, — поясняет Александр Коновалов, начальник отделения переливания крови. — Нередки обратные ситуации: среди осуждённых много тех, кто уже был донором на воле и продолжает сдавать кровь здесь.

Александр Олегович проводит по отделению. Кабинет для сдачи крови: донорские кресла, оборудование для взятия материала. К донорам, отбывающим наказание в пределах Красноярска, медработники выезжают в колонии.

В соседнем помещении — оборудование для разделения компонентов крови.

— Затем плазма и другие компоненты поступают на карантин, хранятся здесь положенный срок. Далее проводим повторные анализы, подтверждаем безопасность и выдаём для клинического использования, — рассказывает Александр Коновалов. — Кровь может потребоваться в любое время суток. Кстати, у нас есть и план Б. Заключены договоры с нашими партнёрами, Красноярский краевой центр крови снабжает нас редкими компонентами, помогает, когда нужен большой объём. Служба работает 24 на 7, и ситуации бывают разные.

Нюанс

Соляная пещера, гидромассажная ванна, кабинеты ароматерапии, лимфодренажного массажа — отделение восстановительной медицины КТБ № 1 ГУФСИН по Красноярскому краю выглядит как профилакторий. «Сюда направляют по показаниям, не для основного лечения, — поясняют сотрудники учреждения. — Процедуры проходят обычные пациенты».