Было “Слово”

Памятник литературы: подлинник или фальшивка?

Про время появления великого памятника древнерусской культуры “Слова о полку Игореве” обычно пишут: “конец XIIвека”. Но есть условная, она же предельно ранняя, дата — 1185 год. Таким образом, можно говорить о 825-летнем юбилее самого известного литературного памятника Древней Руси.

Хотя согласно доминирующей и официальной точке зрения временем написания “Слова” считается глубокая русская древность, уже двести лет одной из самых дискуссионных проблем истории отечественной культуры остаётся вопрос о создании гениального произведения. Это одна из вечных тем нашей науки. Подлинник, как известно, не сохранился. Он — если это действительно был подлинник — исчез при загадочных обстоятельствах во время войны 1812 года. Невнятная версия о том, что рукопись погибла в московском пожаре, авторство которой приписывают Алексею Мусину-Пушкину, вызывала сомнения уже при жизни графа (сам он до смерти в 1817 году об этом не заявлял), не считается она убедительной и сейчас.

Не менее загадочной является и история находки “Слова” в конце XVIII века. Рассказ А. И. Мусина-Пушкина о приобретении поэмы у архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля Быковского, скорее всего, не соответствует действительности. В монастырской библиотеке, описи которой сохранились с 1701 года, под номером 323, указанном графом только в 1813 году, никакого Хронографа нет. Правда, не исключено, что граф специально запутывал историю находки, поскольку значительная часть его коллекции была собрана незаконным путем — попросту говоря, он воровал рукописи или отбирал их в монастырях, пользуясь своим положением обер-прокурора Синода. Известно, что, подарив Александру I древнейший список Лаврентьевской летописи (подлинность которого ни у кого не вызывает сомнений), он врал об истории этой находки. Возможно, граф просто не хотел сознаться, что рукопись он украл. Некоторые историки считают, что “Слово” — в библиотеке Ростовского архиерейского дома, как раз упраздненного в 1786—1788 годах. Часть этой библиотеки незаконно приобрел Мусин-Пушкин.

Так или иначе, сейчас невозможно исследовать ни пергамент, ни чернила, ни почерк писца, поскольку оригинала нет. Остается только сам текст, причём в том виде, в каком он был издан в 1800 году. Сомнения в подлинности “Слова” появились сразу после его публикации. Ректор Московского университета крупный историк и филолог того времени Михаил Трофимович Каченовский считал, что это фальсификация XVIII века. Активное участие в дискуссии принял Пушкин. Главным аргументом в пользу подлинности он считал гениальность и совершенство поэтического текста. Поскольку в XVIII веке ни один из русских писателей не “имел на то довольно таланта”, то “Слово” было написано в древности. “Карамзин? — писал Александр Сергеевич. — Но Карамзин не поэт. Державин? Но Державин не знал и русского языка, не только языка “Песни о полку Игореве”. Но, конечно, этот аргумент был ненаучным. Пушкин, кстати как и многие другие, был жертвой мистификации весёлого Проспера Мериме, опубликовавшего сборник собственных баллад “Гузлы” (“Гусли”) под видом сербского фольклора. Пушкин включил в свои “Песни западных славян” переработку одиннадцати стихотворений “Гузлы” (а Адам Мицкевич перевёл их на польский). Мериме потом попросил у Пушкина прощения за розыгрыш, и поэт долго над собой подсмеивался.

В середине XIX века был обнаружен и опубликован первый список (потом были найдены еще пять списков) памятника древнерусской литературы конца XIV и начала XV века. “Задонщина”. Это произведение сразу было воспринято как подражание “Слову”. Влияние “Слова” казалось бесспорным — совпадение слов, образов, целых фраз. И дискуссия о времени его создания затихла на много десятилетий. Однако уже на рубеже XIX—XX веков появилась другая точка зрения — что, наоборот, “Задонщина” была источником для написания “Слова”, а “Слово” появилось всё-таки в XVIII веке как позднее подражание или стилизация под “Задонщину”. Наиболее полно и аргументированно эту версию излагал и доказывал в своей книге “Слово о полку Игореве” выдающийся французский славист директор Института славяноведения в Париже Андре Мазон.

Вообще, в древность “Слова” не верили многие писатели, историки, литературоведы и даже лингвисты (нынешние языковеды — сторонники древнего происхождения памятника) и до Мазона, и во время его жизни: Л. Н. Толстой, К. С. Аксаков, И. А. Гончаров, А. М. Ремизов, А. А. Шахматов, П. Н. Сакулин, Р. Ю. Виппер, М. Г. Гуковский, Л. А. Булаховский, В. В. Виноградов. Однако именно книга Мазона положила начало новой дискуссии. И что самое удивительное — в эпоху сталинской борьбы с космополитизмом и преклонением перед Западом (а Мазон выпустил книгу в 1940 году), когда везде выискивались “русские приоритеты” (“Россия — родина слонов”), критика Мазона в СССР носила вполне корректный характер. Никто не подвергал сомнению его искреннюю любовь к России (до революции в качестве иностранного профессора он работал в Харьковском университете) и высокий профессионализм. А сам Мазон неоднократно приезжал в Советский Союз — он был иностранным членом Академии наук СССР с 1928 года. Вероятно, Сталин не хотел терять друга СССР в лице одного из самых авторитетных ученых того времени. Советские же учёные и подумать не могли о том, чтобы поставить под сомнение подлинность “Слова”, это было равносильно признанию в антипатриотизме и идеологической диверсии. Виктор Владимирович Виноградов, имя которого сейчас носит Институт русского языка Академии наук, сильно сомневался в древнем происхождении “Слова”, но не опубликовал об этом ни строчки даже после смерти Сталина. Академика много раз арестовывали, ссылали, и хотя во главе советской лингвистики его поставил лично Сталин, тот, видимо, извлек уроки на всю жизнь.

В советской науке сомнение о подлинности “Слова” проявлялось в скрытой форме. Рубен Иванович Аванесов, например, не включил “Слово” в источники для своего знаменитого “Словаря древнерусского языка XI—XIV веков”. Первое издание “Словаря” под редакцией Аванесова вышло в 1966 году, и для такой позиции нужно было определённое научное мужество. Поскольку незадолго до этого произошли очень важные события, которые во многом являются определяющими до сих пор в изучении главного памятника древнерусской культуры. Выдающийся советский историк, блестящий специалист по русскому средневековью Александр Александрович Зимин в 1963 году подготовил первый вариант своей книги о “Слове”. Зимин был вполне благополучным учёным, лояльным к Советской власти, считался восходящей звездой отечественной науки. Его только что выдвинули в члены-корреспонденты Академии наук, и это было беспрецедентно для гуманитариев, поскольку Зимину было 42 года — младенческий возраст для академических обществоведов.

Отдел древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР тогда выпустил сборник “Слово о полку Игореве — памятник XII века”, в котором критически разбирались аргументы Андре Мазона. Зимину позиция советских литературоведов во главе с Д. С. Лихачёвым показалась вовсе небесспорной. Он предложил Лихачёву сделать свой доклад в Отделе древнерусской литературы ИРЛИ. Лихачёв (“опрометчиво”, как он сам потом назвал) согласился. Зимин приехал в Ленинград и выступил в Пушкинском Доме. Лихачёв болел, поэтому заседание вёл его заместитель Игорь Петрович Ерёмин. Присутствовало полторы сотни человек. Доклад продолжался больше трёх часов и произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Ерёмин сказал, что находится в состоянии шока. Но как настоящий учёный, высказался за издание доклада, чтобы была возможность его серьёзно изучить и разобрать. Ерёмин через полгода скончался, так и не узнав о дальнейшей драматической судьбе доклада Зимина. На заседании присутствовали иностранные стажёры Ленинградского университета, от них информация просочилась за рубеж. Слухи о докладе широко распространились в среде советской интеллигенции, и это вызвало крайнее недовольство ЦК КПСС. По поручению секретаря ЦК Л. Ф. Ильичёва, руководство Академии наук вынесло Зимину выговор за несанкционированный доклад и обязало больше не выступать без разрешения.

Поддержки ведущих учёных Зимин не получил. Академик Виноградов много раз приглашал его домой, читал текст, расспрашивал, давал много ценных советов, подсказывал новые аргументы, но выступить публично не захотел. Д. С. Лихачёву запретили в хронике журнала “Русская литература” упоминать о докладе Зимина. Лихачёв, однако, рвался в полемику, поскольку был категорическим противником концепции Зимина. Он мобилизовал литературоведов, вступил в противоестественный союз с академиком Рыбаковым. Б. А. Рыбаков был чрезвычайно одаренным историком, но человеком националистических и псевдопатриотических взглядов, карьеру сделал на волне борьбы с космополитизмом. До этого времени Рыбаков протежировал Зимина, именно он выдвигал его в Академию наук, но в дальнейшем стал одним из главных гонителей инакомыслящего историка.

Андре Мазон написал Зимину письмо с предложением опубликовать рукопись на Западе, но тот отказался. Зимину, кстати, настоятельно рекомендовали не встречаться с престарелым славистом, когда он вскоре приехал в Москву. Самому Мазону по просьбе Виноградова рукопись дали только с разрешения ЦК КПСС. Но Академия наук все-таки согласилась на обсуждение книги, поскольку ситуация выглядела в глазах мировой научной общественности неприлично. Книгу издали под грифом “ДСП” тиражом в 101 экземпляр и после обсуждения забрали. По свидетельству А. Т. Твардовского, это было сделано по личному указанию Ильичёва. На обсуждение не пустили многих учёных. За дверью стоял знаменитый антрополог М. М. Герасимов, а академик Н. И. Конрад прошёл только после скандала. Хотя даже противники концепции Зимина высказывались за её публикацию, она была издана только в 2006 году через 26 лет после смерти учёного (сам он подвергся гонениям и травле). Примерно в это же время закончил своё исследование “Слова” выдающийся современный лингвист Андрей Зализняк, доказавший, что в XVIII веке не было знаний о языке, позволявших сфальсифицировать “Слово” (они были получены только в XIX—XX веках). Однако даже горячий сторонник подлинности “Слова” академик Зализняк полностью не исключает и другие версии. Поэтому дискуссия продолжается, а мы отмечаем 825-летие великого памятника отечественной культуры.