ТИПОГРАФИЯ «ЛЕТУЧИЙ КОРАБЛЬ»: Его превосходительство

Жирная муха лениво жужжит, забившись между раскрытым окном и жалюзи. С улицы веет тёплый ветерок, скрипит оконная створка, то и дело угрожая столкнуть с подоконника цветочный горшок с кактусом.

Кактус пока не подозревает этой опасности: он всецело увлечен лекцией исторички.

Ему одному интересен теперь рассказ о разгроме наполеоновской армии в войну 1812 года. Как можно говорить о зиме, когда за окном так заманчиво чирикают воробьи и класс наполняет тёплый воздух, пахнущий сиренью?..

Ученики дремлют с раскрытыми глазами, изредка просыпаясь и записывая что-то за учительницей. Историчка, судя по всему, и сама не горит желанием работать.

— В октябре 1812 года французская армия отступила из Москвы, направляясь в сторону Калуги, — учительница схематично изображает на доске символизирующий столицу кривоватый овал, от которого вниз отходит толстая стрелка. Подумав, дорисовывает над стрелкой толстенького человечка в треугольной шляпе. — Но в это время на Старую Калужскую дорогу выходит и армия Кутузова...

Ветер на улице дует сильнее — и несчастный кактус от удара оконной рамы падает с подоконника, рассыпаясь землёй по полу класса.

Грохот опрокинутого горшка будит школьников не хуже залпа наполеоновских пушек. Учительница роняет мел и бросается к пострадавшему кактусу.

— О нет! Родной наш! Арсеньев и Ванюхин, хватит дурака валять! (Два парня, уныло копающихся в телефонах, от неожиданности подскакивают.) Друзья мои, держите пятьсот рублей и бегом в магазин за землей, — грозно кричит историчка, осматривая горшок на предмет трещин. — Грунт должен быть специальный, для кактусов, сказала! Вы что, ещё здесь?!

Парни берут деньги, переглядываются и махом исчезают из класса.

— Что-то подсказывает мне, что ни в какой магазин они не пойдут, — задумчиво говорит сидящая за первой партой очкастая девочка. — А если и пойдут, то явно не за грунтом...

Учительница тем временем рассылает класс по делам: кому-то поручает вытереть пол, другому набрать воды, третьему добежать до кабинета биологии и спросить ботаничку о правилах пересадки кактусов. Кактусная эпопея захватывает школьников куда больше, чем нудный рассказ об отступлении Наполеона.

Минут через тридцать в кабинет неожиданно врываются Арсеньев и Ванюхин и вручают пораженной учительнице пакет из цветочного магазина.

— А я думал, вы чипсов накупите, — разочарованно вставляет кто-то.

Кактус приведён в порядок, бережно осмотрен и посажен в родной горшок ровно за пять минут до конца урока. Продолжать лекцию о Кутузове не хочется уже ни классу, ни учительнице. Всех переполняет гордость за кактус, спасённый общими усилиями.

— Друзья мои, — с видом именинницы говорит историчка. — Теперь это не просто кактус, это наш символ. Мы просто обязаны придумать ему имя.

— Михаил Илларионович? — спрашивает Ванюхин. — Раз уж говорим про Кутузова.

— Тогда уж императорский кактус Бонапарт. Звучит забавнее.

— Кондратий Фёдорович, в честь декабриста Рылеева! — подпрыгивает очкастая девочка на первой парте. — Ведь есть же такой род кактусов — “декабрист”.

— Нет, друзья мои, — отрицательно качает головой учительница и любовно смотрит на воскресший кактус. — Мы назовем его Константин Петрович, в честь Победоносцева. Ну, обер-прокурора Синода при Александре Третьем. Только не говорите, что вы его не помните!

Над классом нависает молчание. Кто-то спешно вбивает в поисковик на телефоне названные имя и фамилию.

— А может, всё-таки в честь французского императора? — слышится робкий вопрос.

— Ни в коем случае! Вы поглядите, он же вылитый Победоносцев. Такой же колючий и консервативный, — напевает учительница и нежно переставляет Константина Петровича на подоконник. Громко дребезжит звонок.

Ошеломлённые ученики собирают сумки и выходят из класса.

— До свидания, Константин Петрович, — с непритворным уважением шепчет кто-то.

— Не падайте больше, ваше высокопревосходительство.

— Будьте здоровы, господин кактус...

Новонаречённый кактус гордо выпрямляется и продолжает любоваться видами из школьного окна.

Катя Самусенко, литературный лицей