Оладьи на олифе

Большую часть жизни, 44 года, красноярец Михаил Сущевский прожил в Ачинске.

Обычно в рубрике “Город имён” мы рассказываем историю и поныне существующих местечек и улиц Красноярска. Ещё никогда до этого мы не писали о местах-призраках, где сегодня нет уже жилых строений, и лишь остовы чуть ли не дореволюционных избушек напоминают о том, что здесь когда-то жили люди. Воспоминания да несколько фотографий — единственное, что осталось у красноярца Михаила Сущевского от места, где он вырос — посёлка Гремячий Ключ.

Название посёлка Гремячий Ключ, как утверждает Михаил Ульянович, явно связано с тем, что здесь из-под земли били сразу несколько небольших родников: “Они были кругом, мы брали в них воду для питья. Теперь, правда, от Академгородка течёт один большой ручей, но грязный”.

Сам Михаил Сущевский, говоря о месте расположения посёлка, даёт вполне определённые приметы: “Домики стояли прямо на левобережном склоне Енисея в расщелине под нынешним Студенческим городком. Примерно в полукилометре вверх по течению от того места, где сейчас построили новый мост”. И показывает несколько фотографий, которые относятся к разным периодам. Мужчина интересуется историей этого уголка Красноярска, поэтому разыскал старинные снимки своей малой родины. На одном Гремячий Ключ запечатлён в дореволюционную пору. На другой фотографии посёлок зафиксирован несколько десятилетий спустя — в начале 1950-х годов. На обеих карточках примерно похожие картинки: в складках местности примостились кривенькие деревянные хибарки, собранные из расползающихся досок. Кажется, что случись вдруг даже слабое землетрясение, домишки рассыплются немедленно. Со времён самодержавия к середине века здесь мало что изменилось.

Но были там и приличные дома, утверждает пенсионер. Хорошие добротные строения остались от купцов и прочих представителей городской знати, имевших здесь в царское время свои дачи. При советской власти в этих домах жили сразу по четыре-пять семей.

Три километра нужно было пройти пешком, чтобы добраться до ближайшей школы.

Михаил Ульянович родился в 1936 году в семье выходцев из Белоруссии. Отец, как и многие другие жители Гремячего, трудился грузчиком на мелькомбинате, расположенном неподалёку. Мама — уборщицей в общежитии для выпускников детдома, достигших совершеннолетия.

“В здании, где сейчас находится музей-усадьба Юдина, располагалась школа, где я отучился с первого по четвёртый класс, — вспоминает пенсионер. — Я видел, как в 1946 году к школе пленные японцы поднимали знаменитую теперь зигзагообразную лестницу. Мы, школьники, их подкармливали. Жалко было пленных — они же все невысокие и вечно голодные. Нам в виде обеда раздавали хлеб, посыпанный сахаром. Мы отламывали часть и отдавали японцам из рук в руки. Отблагодарить им нас было нечем, конечно. Один раз как-то дали бритвенное лезвие, чудное — на наше непохожее”.

Все японцы были одеты в одинаковые чёрные бушлаты, одинаковые чёрные штаны, и абсолютно у всех рукавицы болтались на верёвочках, пропущенных через рукава. А ещё красноярец запомнил одинаковые чёрные маски, имевшиеся у каждого пленного. Это были просто куски чёрной фланели с прорезями для глаз. Уроженцы Страны восходящего солнца надевали их, когда на улице был сильный мороз. Процессия пленных, идущих по улице в стужу, всех в чёрном, в чёрных непроницаемых масках, производила на школьников сильнейшее впечатление.

“Там, где потом построили корпуса политехнического института, было картофельное поле, — рассказывает Михаил Сущевский. — Поскольку многим в те годы жилось сложно, то нас весной пускали на него поискать и собрать оставшуюся с осени картошку. И мы находили и откапывали эти мёрзлые клубни. Делали из них потом массу, чтобы жарить оладьи. Масла не было — жарили на олифе, которую женщины приносили с работы. Оладьи эти получались чёрного цвета и при этом очень вкусные”.

Многие жители посёлка Гремячий Ключ работали на расположенном неподалёку мелькомбинате.

К 1951 году люди вдруг поняли, что без электричества жизнь — не жизнь. О бытовой технике тогда, понятно, и речи не было. Хотелось просто нормального современного освещения. Тогда эти вопросы решались просто — жители пожаловались в газету. Реакция властей на это публичное обращение не заставила себя ждать: очень быстро привезли трансформатор, поставили опоры электропередачи, подключили дома к свету. “Вот тогда мы и ожили, — рассказывает Михаил Ульянович. — Помню первое включение лампочки. В доме стало необычайно светло. Кстати, счётчиков нам тогда не поставили. А еду продолжали готовить в печах, на дровах, выловленных в Енисее — плавняке”.

Позже, когда построили знание политехнического института, берег Енисея около Гремячего Ключа стал популярным местом летнего отдыха красноярцев. Удобный спуск к воде и песчаный пляж привлекали горожан. По воскресениям (это был тогда единственный выходной на неделе), как вспоминает Михаил Ульянович, здесь собирались сотни людей, многие из которых были студентами политеха. “Надо отметить, что пьянства во время этих посиделок на берегу не было, — говорит Михаил Сущевский. — Если кто-то и выпивал, то это были взрослые люди, а не студенты. При этом алкоголь всегда употребляли в умеренных объёмах, никто потом не безобразничал. Разве что тонули отдыхающие иногда”.

Напомним, что в одном из прошлых выпусков “Города имён” мы рассказывали о другом районе Красноярска — Покровке. Герой той публикации поделился, что криминальная обстановка в Покровке 1950-х годов была сложной: по ночам людей грабили прямо на лестницах, ведущих в город: преступники снимали сапоги, верхнюю одежду, регулярно случались убийства. А вот в Гремячем Ключе, по словам Михаила Сущевского, в тот же период преступности практически не было. Мужчина ни разу не слышал, чтобы в их распадке под Студгородком кого-то раздели или, тем более, убили: “Жизнь у нас была спокойной, люди относились друг к другу вполне дружелюбно”.

Но жили в Гремячем Ключе и свои чудаки. Среди примерно 40 семей, которые активно сменяли друг друга в посёлке, находились весьма оригинальные персонажи.

“Был один интересный дед, — посмеиваясь, рассказывает Михаил Ульянович. — У него было прозвище царь Годунов. Из-за большой окладистой бороды его так называли. Но до того ему не нравилось, если его кто-то так в глаза назовёт! Костерил любого обидчика — материть мог без отдыха на чём свет стоит! При этом дед этот жил тем, что побирался. Сидел, например, с шапкой у дверей местного магазина. Кто-нибудь, бывало, бросит ему монетку со словами: “Держи, царь Годунов!”, так он вместо благодарности выматерит тебя на всю улицу. Забавно это было наблюдать. Хотя если просто мирно поговорить с ним, то производил впечатление вполне адекватного неглупого человека. Дело в том, что раньше он работал директором почтового отделения”.

В 1960-х годах Михаил Ульянович устроился работать в Рембыттехнику, где его вскоре переводом направили в Ачинск — решили поддержать специалистом новый филиал учреждения. Вернулся красноярец в родной город только через 44 года. К тому времени от посёлка детства остались одни воспоминания.

P. S. Уважаемые читатели! Присоединяйтесь к нашему проекту! Если у вас есть интересные истории, связанные с улицей, микрорайоном, где вы живёте, звоните в редакцию по номерам: 2-115-761, 2-115-650.