Михаил Кузнецов: “Риск ради риска не для меня”

Среди сообщества парашютистов этот человек в представлении не нуждается. За десять лет, что Михаил Кузнецов посвятил групповой воздушной акробатике, он не только смог стать мастером спорта международного класса и это при том, что профессиональным спортсменом Михаил Варфоломеевич никогда не был, но вместе со своей командой "Sky Panthers" (Небесные барсы) установил мировой рекорд, выполнив 56 фигур, который вот уже семь лет так никем пока и не побит. О том, как за относительно короткий срок, можно достичь успеха, Михаил Кузнецов в эксклюзивном интервью рассказал журналисту "Городских новостей".

- Михаил Варфоломеевич, на вашем счету 4,5 тысячи прыжков с парашютом. При этом самые титулованные спортсмены говорят, что чтобы достичь результата мирового уровня, нужно сделать, как минимум 10 тысяч прыжков. В противном случае просто-напросто сработаться с командой не успеешь и отточить технику не сможешь. Тогда как вам это удалось?

• В одном из интервью китайский тренер прыгунов в воду сказал, что большую часть подготовки его подопечные проводят в сухом бассейне. Другие спортсмены этот вариант тренировок использовали мало, только для того, чтобы подправить те или иные элементы. И вот из-за того, что ведущие тренеры мира недооценили такую важную часть подготовки, а спортсмены из Поднебесной во время сориентировались, они быстро и неожиданно стали лидерами в этом виде спорта. С нашей командой случилось нечто подобное – мы раньше других поняли возможности только-только появившихся аэродинамических тренажеров и стали активно применять их в подготовке к соревнованиям.

- Китайские технологии?

• Наши отечественные! Если говорить серьезно, то сначала мы использовали аэродинамические тренажеры ситуативно. Дело в том, что я не был профессиональным спортсменом, прыгал с парашютом в качестве хобби. На основной работе загрузка была такой, что времени на увлечения оставалось мало, а потому надо было как то изворачиваться. Аэродинамический тренажер или аэротруба дала нам возможность нарабатывать более-менее сопоставимое с профессиональными командами время сводного падения. Позже стало понятно, что это не просто замена прыжкам, а нечто большее.

- Осознание особого значения аэродинамических тренажеров стало вашим личным озарением, или к этому пришла вся команда?

• Парашютисты – народ консервативный, поэтому в начале приходилось спорить и доказывать. Аэротрубы тогда не слишком жаловали и было за что: первые образцы имели очень скромные размеры, малую мощность, комфортно в них мог находится только один человек, максимум двое, а поток воздуха постоянно «проседал», особенно в жаркие дни. Но даже такие тренажеры дали быстрый и ощутимый прогресс, а потом стали быстро прогрессировать, как количественно так и качественно. Секрет тут, на самом деле прост – аэродинамический тренажер даёт такую интенсивность, какую при обычных прыжках с парашютом достигнуть невозможно, а интенсивность тренировок - ключ успеху в любом виде деятельности.

- Насколько тренажеры позволили увеличить интенсивность вашей подготовки?

• Судите сами – при максимальной загрузке в день мы делали 14 прыжков с самолёта. Это меньше 10 минут чистого рабочего времени, после которого ты чувствуешь себя как выжатый лимон. В трубе же отработать час свободного падения - вполне нормальная практика, бывало, работали и больше. Позже мы стали чередовать прыжковые дни с тренировками в трубе - а чтобы условия были максимально приближены к реальным, брали с собой в трубу парашюты, замотанные плёнкой, чтобы они случайно зацепившись не раскрылись. И это сработало – в последний сезон мы сделали всего 120 прыжков и на равных соревновались с французами, у которых норма – тысяча прыжков в год.

- И как при таком бешеном темпе не «уработаться»?

• «Уработаться» боятся только лентяи! Я никогда не видел среди победителей тех, кто бы «уработался», но очень много среди проигравших, которые элементарно недоработали. Повторение и отработка простых, набивших оскомину деталей, дает колоссальный рост результата.

- Например?

• Парашютист держит равновесие спиной. В сложно координированном движении группы парашютистов главную нагрузку берут длинные мышцы спины. А знаете, какой главный показатель того, что тренировка удалась? Это когда не можешь даже наклониться. И чтобы подобрать что-то с пола тебе приходится опускаться на колени. Смешно звучит, но дверь иногда открыть не можешь сразу после тренировки - отказывается работать спина. Со стороны это выглядит комично, не спорю, когда человек, проведший несколько часов в аэродинамической трубе, не может пройти по прямой линии, его бросает из стороны в сторону. Но только такие запредельные усилия позволяют превзойти себя и выйти на совершенно новый уровень именно за счет бесконечной шлифовки навыков, которые еще вчера казались отлично отточенными.

- Групповая парашютная акробатика - прежде всего командный вид спорта. Так и напрашивается сравнение с синхронным плаванием. Сложно ли найти именно свою команду?

• Я б ещё сказал, что очень близка нам и художественная гимнастика. Читал однажды интересное интервью с тренером наших гимнасток. Одни из секретов успеха, по ее мнения, в том, чтобы команда, восемь девчонок сработались как можно лучше, а для этого их нужно продержать друг с другом как можно дольше. Мне кажется, это применимо и к групповой парашютной акробатике. Ключевое значение психологической совместимости в том, чтобы тренироваться вместе максимальное количество времени. Как можно больше совместных тренировок, только так достигаются победы, только за счет слаженности действий. Индивидуальное мастерство здесь уходит на второй план. Я уверен - собери в одну команду звёзд мирового парашютного спорта, даже через полгода тренировок они не выйдут на достойный результат. Чтобы сработаться, нужно пахать вместе как минимум два года, а лучше больше.

- Что было труднее всего на пути к успеху?

Преодолеть объективные сложности. Для меня это – крупные габариты тела относительно стандартов парашютной акробатики. Среди тех, кто на мировых первенствах забирался на пьедестал почета, я был самым тяжелым по весу тела. За теми же французами и бельгийцами я не мог физически угнаться, они все минимум килограмм на 20 легче меня – шустрые, как любые легковесы. Мне надо было придумать, как выйти из положения, где найти свои сильные стороны. Ну, допустим, я могу выполнять силовые блоки намного быстрее, но, увы, этих элементов мало. К счастью, у меня оказались длинные руки, и я понял, что вместо резких маневров могу быстро перехватывать захваты. А для этого надо было учиться лежать на месте. Звучит вроде бы смешно – вот задача то, чего тут уметь, наливай да пей! А между тем в групповой акробатике даже такая присказка есть - самое сложное, это лежать на месте. Потому что делать это нужно не только с большой точностью, но и в несимметричной позе. Положение человека в такие моменты очень неустойчиво. Чтобы обеспечить устойчивость, мне пришлось часами «ломать спину» в аэродинамической трубе, придумывать специальные упражнения, испытывать «гнутые» положения так, как обычно мало кто делает.

- Как вы пришли в групповую акробатику?

• Я пришёл с больших формаций. Сначала было просто интересно прыгать в составе большой группы. Но когда интерес начал иссякать, нужна была новая цель. В 2000 году мой хороший товарищ предложил попробовать прыгать в четвёрках, у него как раз была команда из трех человек. Конечно, было очень заманчиво испытать себя – ведь это совершенно иной, более высокий уровень.

- Вы достаточно быстро достигли результата.

• Первое время было очень тяжело, откровенно говоря, я тянул команду вниз. Затем наладилось, я нашел свой путь и все очень быстро изменилось. Мы выполнили норму мастера спорта, через год международника. Ещё через год поставили рекорд России, преодолев психологическую важную отметку в 200 фигур. И в тот же год досадно слили чемпионат страны! Проигрыш послужил для меня хорошим уроком, как спортивным, так и личным. Менялись составы команд, с которыми я прыгал вместе, но больше с тех пор в четверках никому в России я не проигрывал. По возможности участвовали в Чемпионатах Европы, но главным соревнованием были чемпионаты мира, я их не пропускал.

- Мировой рекорд, установленный вашей командой в 2010 году, до сих пор действующий. Как считаете, скоро ли его удастся кому-то побить?

• Думаю, не скоро. Тогда все очень удачно совпало, такое редко бывает. Наш рекорд установлен на так называемом скоростном комплексе. Казалось бы, скоростной комплекс – двигайся быстрей и все у тебя сложится. Но это не так, это иллюзия. На деле мы выполнили много фигур не благодаря тому, что суетились как ужаленные, а совершали точные и аккуратные маневры. Когда смотришь видео с прыжком бельгийцев, то складывается ощущение, что они намного быстрее нас. Да собственно так и есть. Вот только их быстрота – это борьба самих с собою: одно движение, тут же компенсация набранной инерции и противоход. Мы же делали свою работу иначе, старались движения свести к минимуму - заменить дерганые перемещения быстрыми перехватами. Сейчас смотрю со стороны и кажется, что так естественнее и проще! На самом деле было очень сложно, но наша тактика дала результат: буквально доли секунд, которые мы не тратили на восстановление после резких маневров, обеспечивали наше преимущество, сначала крохотное, а потом все больше и больше.

- Кто это придумал, кто был автором победы?

• Ставка на точность исполнения, а не на скорость - особенность именно российской парашютной школы. Так повелось с самого начала, с первых шагов, когда нас еще никто всерьёз не воспринимал: мол, пришли русские побороться за 5-6 места. Тогда действующими чемпионами были французы, их главными противниками - американцы. Итальянцы прогнозировались на третье место, считалось, что конкуренции у них нет. А мы очень хотели показать, что нас недооценивают и сильно тянулись за итальянцами. На большее и не надеялись, лишь бы итальянцев догнать! Соревнуемся, выполняем очередной тур, то ли седьмой, то ли шестой. По ощущениям – все хорошо сделали. Американцы приходят, спрашивают - сколько показали?. Мы говорим: 27 очков. Ого! А у них, оказывается, только 26. Наверное, говорят, французы теперь за тридцать покажут и нам их не догнать. Судят французов – у тех 23! Американцы оживились, повеселели, и к нам: визуально вы не выглядите быстрыми, как так получилось, что больше всех набрали? Смотрим – французы секундомер взяли и отсекают наши фигуры, правда в сторонку отошли, чтобы людей не смешить... Тоже видели, что нет у нас запредельных скоростей, а результат высокий, не могли понять, отчего так, вот и решили, что судьи ошиблись. В общем, «разочаровали» мы главных фаворитов, а итальянцы совсем посыпались…Мы тогда стали призерами - первый раз в истории отечественного спорта.

- Пусть вам и принадлежит мировой рекорд, но чемпионат мира ваша команда так и не выиграла. Почему покинули спорт?

• Наш путь к победам не был гладким. Я рассказал об объективных сложностях, а ведь были еще работа и политическая деятельность. Но больше всего психологически выматывали постоянные споры с судьями, необходимость доказывать свою правоту в очевидных случаях.

- К чему придирались судьи?

• Подавляющее большинство судей в нашем спорте не сделали ни одного прыжка, не то что соревновательного, но даже тренировочного. Может поэтому их решения очень часто вызывали у нас, спортсменов, мягко говоря, недоумение. Вот до сих пор не могу забыть: как они могут увидеть неположенные захваты там, где их не может быть физически?! Да еще будут доказывать, что ты неправильно понимаешь правила своего спорта… Вероятно, подобные проблемы характерны не только для нашего, но и для других видов спорта. Не зря же сейчас все больше внедряют технические средства контроля, стремясь уменьшить возможную предвзятость судей. Но полностью, боюсь, это искоренить не возможно, даже если повсюду наставить видео камер с микрофонами. Всегда судьи по каким-то своим причинам будут «тащить» одни команды и «топить» другие. У нас было такое на чемпионате Европы: мы отказались в знак протеста выходить на пьедестал для получения наград.

- А сейчас вернулись бы в спорт?

• Знаете, к сожалению, уровень российских спортсменов очень упал. При всем желании я уже вряд ли смог бы собрать конкурентоспособную команду. Да, парашютный спорт - возрастной. Многое тут можно делать благодаря технике, классу. Более того, признаюсь, я психологически здоровый человек. Мне страшно прыгать с парашютом. Каждый из четырех с половиной тысяч раз, что я прыгал, мне было страшно. Но я поставил перед собой цель и шёл к ней, достигал очень высоких результатов, чем сейчас горжусь, но этих высот уже не занять. А риск ради риска – это не для меня.