Новости
Уголовная мама
Разные истории приключаются в жизни. Эта — печальная и пугающая. Начать ее, по-видимому, следует с перечисления действующих лиц. Они перед вами.
Ирина, 35 лет, мать троих детей, по роду занятий предпочитает именовать себя домохозяйкой.
Андрей, ее нынешний сожитель. Ранее судим, с кем не бывает. Но от последующих отсидок, похоже, застрахован: два последних судебных медицинских заключения однозначны — психически болен, невменяем.
Игорь, 15 лет. Старший сын Ирины, рожден ею вне брака еще в девичестве, воспитывается в социально-реабилитационном центре.
Людмила, средний ребенок Ирины. Ее воспитанием предпочел заняться “паспортный”, законный отец, официального расторжения брака с которым Ириной так и не оформлено.
Андрюша, он же Сережа, младший сын Ирины и ее сожителя Андрея, родившийся в феврале прошлого года.
Ольга Тринченко, лицо сугубо официальное — инспектор отдела по делам несовершеннолетних третьего ГОМ УВД по Советскому району.
В сценическом действе также предстанут попутные персонажи этой истории: медицинские работники, соседи Ирины и Андрея и суфлер-комментатор, которого, пожалуй, мы будем именовать просто суфлер.
Итак, занавес.
Действие первое
Ольга, инспектор:
— Информация об этом семействе поступила к нам в начале декабря из социально-реабилитационного центра “Росток”. Одному из его воспитанников, Игорю, пришла пора получать паспорт. Для оформления потребовалось свидетельство о рождении, которое хранилось у матери, живущей со своим гражданским мужем в микрорайоне Северный. Работницам “Ростка” пообщаться с матерью Игоря Ириной не удалось, они попросту не смогли попасть в указанную им квартиру. Как объяснили работницам соседи, дверь эта открывается только “для своих”, на определенный условный стук, а на трели дверного звонка хозяева не откликаются. Сотрудницы “Ростка” вынуждены были обратиться к нам. И не только за помощью, но и с тревожным сигналом: по словам Игоря, десять месяцев назад его мама родила малыша, Сережу, который проживает вместе с нею. В каких условиях может содержаться маленький ребенок в столь “нехорошей” квартире?
Суфлер:
— Даже милиционерам вовсе не сразу удалось попасть в нее. На настойчивые звонки инспекторов хозяева действительно не реагировали, лишь тихий плач ребенка подтверждал, что квартира не пустовала. Пришлось терпеливо сторожить под дверью, караулить, когда кто-то из хозяев или их гостей решит выйти, — только так можно было шагнуть за порог. Осадное ожидание наконец-то оправдалось, а вот увиденное…
Ольга:
— Мы сразу поняли, что здесь нужно экстренное вмешательство. Подключили врачей из детской поликлиники, и в наш следующий визит 24 декабря медики после осмотра ребенка вынесли однозначное решение: малыша необходимо срочно госпитализировать, изымать как находящегося в социально-опасном положении. Родители ребенка, несмотря на то, что были предупреждены о нашем приходе, находились в состоянии опьянения. В квартире гостило множество посторонних, 10 человек вповалку лежали на диване, на расстеленных по полу матрасах. Просто зал ожидания, спальные места. В комнатах грязь, постельное белье отсутствует. В детской кроватке — матрасик, ни простыни, ни пеленок нет. Штук пять мягких детских игрушек, но засаленных и грязных настолько, что пригодны они только для мусорного ведра. Сам ребенок — до того худенький, почти прозрачный, легонький, будто пушинка, просто не передать. Ножки-ручки словно ниточки, вся головенка в коростах, по телу высыпания, опрелости. Мне многое приходилось видеть, но состояние этого малыша просто повергло в шок. Вызвав скорую, отвезли мальчика в 20-ю больницу. Когда его в приемном покое уложили на весы, оказалось, что весит десятимесячный мальчик всего шесть с небольшим килограммов.
Лечащий врач (из диагностической справки):
— У поступившего ребенка выявлен целый ряд заболеваний. Среди них гипотрофия третьей степени. Этот недостаток массы тела, по-видимому, обусловлен скудным питанием. А дерматит, стрептодермия на фоне чесотки — из-за ненадлежащего ухода и гигиены. При поступлении ребенок выглядел очень запущенным, грязным, в сыпи, коростах, со множеством гнойников.
Действие второе
Суфлер:
— Свою годовщину малыш встретил в больничной палате. Для кого-то этот факт, наверное, был бы печальным, для него, хочется верить, вовсе нет: после перенесенных испытаний ребенок оказался в нормальных, вполне сносных условиях, под нематеринским, но заботливым присмотром, впервые был сыт. Пойдя на поправку, набиравший вес мальчонка не переставал удивлять врачей своею живучестью. А удивляться, как выяснилось, было вовсе нечему: мальчика, которому исполнился всего годик, уже можно было, как это ни страшно, считать вполне закаленным — в больничной палате он выживал не впервые.
Ольга:
— Мамаша уверяет, что во время беременности наблюдалась в женской консультации, однако в роддом поступила с положительной реакцией на сифилис. Естественно, что он был обнаружен и у рожденного ею младенца.
Врач роддома (из диагностической справки):
— Пять дней спустя после рождения, 18 февраля, новорожденный был переведен в детскую инфекционную больницу с диагнозом — внутриутробное инфицирование, церебральная ишемия первой степени и задержка внутриутробного развития второй степени.
Ирина (из протокольных записей):
— После родов я разговаривала по телефону со своим сожителем. Андрей сказал, что ребенок ему не нужен. 14 февраля я написала заявление об отказе от ребенка и ушла из роддома. К сожителю не вернулась, а стала жить у матери, где и прописана, на ул. Терешковой.
Суфлер:
— Появление ребенка на свет вынужден был документировать роддом, а не мать. Медики нарекли мальчика Андреем, а отчество и фамилию присвоили по фигурировавшему в паспортном штампе Ирины бывшему мужу Сергею, брак с которым по сегодняшний день остается не расторгнутым. Так в загсе Советского района был официально зарегистрирован новорожденный — Андрей Сергеевич, появившийся на свет 13 февраля 2008 года.
Действие третье
Ольга:
— Мама, накатавшая на него отказную бумагу, но вскоре вновь помирившаяся со своим сожителем, вроде бы одумалась. Удивительно, что ее раскаяния и сожаления о своем скоропалительном поступке нашли отклик, и Ирине было разрешено забрать сына из инфекционной больницы, врачи которой за это время подлечили малыша.
Ирина (из протокольных объяснений):
— В больнице заведующая отделением сказала, что позвонит в детскую поликлинику по месту жительства, и к нам приедет педиатр. Я с ребенком вернулась к матери на ул. Терешковой, прождала врача около трех часов. Не дождавшись, поехала с сыном к сожителю в Северный. Кормить ребенка в дальнейшем мне пришлось искусственно, так как молоко у меня пропало. Как он прибавлял в весе, я не знаю, потому что врачам сына не показывала, на учет в детскую поликлинику не оформляла. Прививки по возрасту ему не ставились. Я видела, что у ребенка появились кожные высыпания, но к врачам не обращалась, лечила их самостоятельно мазью от аллергии.
Игорь, старший сын Ирины:
— Летом я два дня жил у мамы на квартире ее сожителя Андрея. Знаю, что ни мама, ни Андрей не работают. Несколько раз видел, как мама кормила малыша. Она варила ему манную кашу на воде, без сахара. Скорее всего, кормить ребенка было больше нечем. У малыша была коляска, ее где-то нашел Андрей. Одежду ребенку они не покупали — пользовались той, что отдавали соседи.
Соседка:
— Однажды я вместе с Ириной и Андреем ехала в лифте. Андрей был сильно пьяный, еле держался на ногах. В нагрудном рюкзаке он держал своего сынишку, дышал на него перегаром. Ирина, как обычно, с синяком. На улице она появляется чаще всего одна, без ребенка. А маршрут ее прогулок известный — до ближайшего павильона.
Ольга:
— Никакого медицинского осмотра, врачебных консультаций ребенок за эти месяцы не получал. На что вообще существовало это семейство, непонятно. Как поясняла Ирина, семья жила на детское пособие, получаемое на старшего сына Игоря — 338 рублей, и деньги, которые давал на содержание дочери Людмилы бывший муж Ирины Сергей, около двух тысяч рублей, до тех пор пока не забрал девочку к себе. Сожитель Андрей прежде подрабатывал грузчиком, сейчас сидит без дела.
Андрей, сожитель (из протокольных объяснений):
— Мой сын ни в чем не нуждается. Почему к врачам не ходили? Не знаю, этими делами занималась Ирина, а не я. Наверное, потому, что ребенок на данный момент не имеет свидетельства о рождении. В роддоме сделали неверную запись имени, отчества и фамилии. Мы зовем его Сергеем Андреевичем, а не Андреем Сергеевичем, как его оформили в роддоме. Почему Ирина сразу не исправила этот документ, не знаю.
Действие четвертое, заключительное
Ольга:
— Чем закончится эта история? Судом. 9 июня все собранные нами документы были переданы в отдел дознания. В отношении Ирины возбуждено уголовное дело по статье 156 УК по факту ненадлежащего исполнения ею родительских обязанностей. Что касается ее сожителя Андрея, мы не можем ему предъявить никаких обвинений — человек психически болен, в официальном браке они не состояли. Да, он не отрицает, что является биологическим отцом ребенка, но ведь и этот факт еще требует доказательств. А вот другая экспертиза, так называемая сложная, по результатам заболеваний Андрюши-Сергея нами проведена. Ее заключение гласит: ряд заболеваний является явным следствием ненадлежащего ухода за ребенком. Другими словами, экспертами полностью подтверждается вина матери. А это значит, что у горе-мамаши вскоре появится судимость.
Занавес?
