Детективы прошлого

Археологическая сибириада Евгения Артемьева

“Они живут среди опасностей, с глазу на глаз с не открытой еще тайной; не сегодня-завтра она может быть раскрыта, и тогда мировая пресса назовет их имена__”, — писал немецкий историк Церен, считая археологов удивительными людьми, не гнушающимися ни полевых условий работы, ни суровых климатических реалий. При всем при этом, героически расшифровывая “черные ящики” прошлого, они не делают из этого сенсаций.

В том, что прошлое не терпит суеты и сенсационности, а открытия для археолога чуть ли не обыденное явление, убежден и декан факультета истории КГПУ имени Астафьева археолог Евгений Артемьев. Его сибириада по следам “бесценной россыпи эпох” длится уже более тридцати лет.

— Евгений Владимирович, по мнению Агаты Кристи, археологи — это детективы прошлого. С чего началось Ваше детективное расследование человеческой истории?

__— Еще в десять лет я и мои друзья облазили правобережье Красноярска __вдоль и поперек. И вот представьте: обрыв реки, на глубине более полутора метров вы находите обломок глиняной посуды. Так, в 1976 году мне посчастливилось найти стоянку древнего человека в окрестностях Красноярска. Правда, позже я узнал, что стоянка уже была обнаружена в конце XIX века, но там почему-то не наблюдалось следов раскопок. Вот эти первые находки, вероятно, и стали для меня отправной точкой в дальнейшем выборе пути.

В 15 лет, также на берегу Енисея, я нашел вторую стоянку. В Енисейском энциклопедическом словаре есть упоминание, что в 1982 году учеником школы № 48 Е. Артемьевым была обнаружена стоянка древнего человека в черте Красноярска. В старших классах старался не пропускать региональные археологические конференции, но, как ни странно, думал и о медицине, хотел стать хирургом. И все же вместо скальпеля предпочел археологический инструментарий.

— Очевидно, бурное и увлекательное студенчество не оставило Вам шансов для сожалений. Ведь Ваша археологическая эпопея наверняка началась буквально с первого курса?

— Историк Лев Гумилев как-то заметил, что рассказывать о первобытном человеке легко, так как про это никто не знает, то есть все равно что говорить о будущем. Интересное умозаключение. Но в том, что это легко, я разуверился сразу, когда в 1983 году стал студентом истфака нашего пединститута. Еще в школе занимался темой, относящейся к периоду железного века, вместе с археологами Красноярского краеведческого музея оказался в числе участников экспедиции по левобережью Енисея. В 1984 году — Северо-ангарская экспедиция на стоянке Усть-Кова под руководством нынешнего ректора КГПУ Николая Ивановича Дроздова для меня была уже официальной. В том же году традиционный обряд посвящения в археологи я прошел нестандартно: ареопаг пришел к выводу, что я должен быть сразу шаманом, минуя статус “археолуха” (так мы в шутку называем новичков). Первые шаги в науку, первые серьезные исследования, все пестовалось здесь, в родных стенах института. Многому учился у коллег. Нам повезло, что Красноярск не раз становился международной дискуссионной площадкой.

— Насколько потом расширилась география Ваших археологических маршрутов?

— В основном это Красноярский край. Мы работали на стоянке Усть-Кова в Северном Приангарье, где найдены предметы искусства древностью около двадцати тысяч лет, в Дивногорске на многослойной стоянке Лиственка. Исследовали район Красноярского водохранилища и археологические памятники в зоне затопления Богучанской ГЭС. На Нижней Тунгуске обнаружили стоянки эпохи неолита, в районе Минусинска — громадное количество памятников бронзового и железного веков. Также проводили раскопки в Туве, Монголии, Хакасии. Последние двадцать лет я погружен в эпоху древнекаменного века. С 1992 года провожу исследования на Афонтовой горе. Этот памятник считается эталоном сибирского палеолита, кладезем уникальных культурных ценностей, которые сегодня могут быть пущены под экскаватор. Об Афонтовой горе знают во всем мире, о ней расскажет любой школьник в Китае и Японии. А вот в Красноярске, к сожалению, она известна лишь в узких кругах.

— И все же археологические экспедиции на Афонтову гору организовываются регулярно. Почти каждый год совершаются открытия, обнаруживаются редкие древности…

— Несколько лет назад мы предложили идею создания музея древнейшего поселения на базе одной из стоянок на Афонтовой горе. Но дело пока не продвинулось, хотя в нашем крае необходимо развивать историко-культурный туризм. В разные годы вместе с нами здесь работали бельгийские, американские, японские и корейские археологи. Основные коллекции с материалами Афонтовой горы хранятся в Эрмитаже и Музее археологии и этнографии Санкт-Петербурга. Это уникальнейшие находки. Например, была обнаружена коллекция древних украшений возрастом порядка 18—20 тысяч лет, которые, исходя из заключений экспертов, были признаны самыми мелкими в мире из известных ранее коллекций. Мы находим каменные и костяные орудия. Иной раз студенты меня тестируют — между древних артефактов кладут свежесколотый камень, но лжеобразцы я мгновенно отличаю.

— ____Как сегодня складывается судьба этой мировой археологической Мекки?

— Стоянки пытаются сохранить от застройки и разрушения еще с 1920-х годов прошлого века. Сейчас начинается реализация плана, согласно которому в этом районе уже в следующем году намечено строительство нового моста через Енисей. Понятно, что мост необходим, но раскопки надо вести планомерно, а то получится как обычно: дадут деньги и срок — два месяца. То, что можно было бы раскапывать сорок лет и получать ценнейшую информацию, придется копать быстро, исследовать не вдумчиво, то есть вести так называемые охранно-спасательные работы. Не надо забывать, что по закону перед возведением объекта на месте будущей стройки археологи должны предварительно провести изыскания. Однако могу назвать несколько городских новостроек, где это условие было проигнорировано.

— Пожалуй, сложно сохранить археологические памятники в крупном городе, где строительство ведется гигантскими темпами.

— Енисей — одна из самых древних рек на планете. История формирования ее русла насчитывает несколько миллионов лет, поэтому в береговой зоне можно найти остатки человеческой деятельности разных исторических периодов. Исходя из материалов раскопок, мы полагаем, что человек пришел на территорию средней Сибири около 350—400 тысяч лет назад. Археологический же возраст Красноярска порядка 35 тысяч лет, и на его территории нам известно порядка сорока археологических памятников, возраст которых более десяти тысяч лет. Большая часть из них, к сожалению, разрушена. Например, стоянка “Военный городок”, ровесник Афонтовой горы, была обнаружена десятки лет назад, но раскопок в этом районе не велось. Теперь там крупный торгово-развлекательный комплекс “Июнь”.

При реконструкции БКЗ под зданием филармонии был обнаружен старый некрополь — захоронения деревянного красноярского острога XVII века. По одной из версий — это захоронение казаков, осажденных в крепости местными “немирными” племенами чулымцев, аринцев. При застройке района Взлетки также нашли захоронение, правда более позднего периода.

—____ Сохранились ли в городе, крае, участки, археологический материал которых еще можно спасти?

— На самом деле их десятки. Археологические материалы и останки вымерших животных зафиксированы и на кладбище “Бадалык”, и в районе деревни Бархатово, и напротив завода медицинских препаратов, и здесь, где находится исторический факультет КГПУ, и на берегах Красноярского моря.__ __А еще есть и Ладейское поселение раннего каменного и железного века (район Каменного квартала), и погребение на Часовенной горе, которое датируется XIII—XII веками. В районе Предмостной площади, на самом кольце, при строительстве был обнаружен курган тагарской культуры V—IV века до нашей эры. Нередко нам приносят артефакты сами красноярцы: так, несколько лет назад один геолог передал в дар нашему музею коллекцию неолитических предметов, найденных им на берегу Красноярского водохранилища. Увы, так трепетно к древностям относятся немногие. Случился у меня как-то такой эпизод: на месте древней стоянки, где намечалась стройка, я тщательно расчищал древний слой, датируемый 9, 5 тысяч лет. Бульдозерист предложил мне помочь — снять семьдесят сантиметров при помощи бульдозера. Я отказался, но утром все-таки пожинал плоды этой “помощи”: все интересующее меня было срезано и утрачено безвозвратно.

— Можно ли профессию археолога считать творческой, ведь вы сотворцы истории, и это не может не будоражить воображение?

— Насчет творчества, это спорный вопрос. Фантазия в нашей работе присутствует, но ключиком к разгадке тайн не является. Факты, только факты наряду с использованием специальных методик. Скорее, археология близка к криминалистике: есть много специального оборудования, но руки опытного специалиста незаменимы. Вы находите предметы, которые не видел никто, кроме вас и людей, живших 150 тысяч лет назад. Что с ними делать дальше? Важно не просто дать объяснение, которое лежит на поверхности, а сделать это объективно, подкрепив доказательствами. Планка ответственности очень высока — археолог должен взять максимум информации из того, что он раскопал. Поэтому необходимым условием работы является постоянная фиксация плана: мы зарисовываем каждую находку, проводим ее фото- и видеосъемку с разных ракурсов. На основании этих материалов потом составляются отчеты.

— Красноярцы имеют возможность знакомиться с такими “летописями” ваших экспедиций?

— На базе нашего факультета создан Музей археологии и этнографии Средней Сибири, куда может попасть любой желающий. В данный момент я собираю материалы проведенных нами раскопочных работ на стоянках эпохи палеолита (рисунки, фотографии) и планирую их опубликовать отдельным изданием, чтобы люди смогли познакомиться с вещественными предметами быта древнего человека, а не только с реконструкцией его жизни, которую можно наблюдать в краеведческих музеях.