Девять дней, которые потрясли город

Золотая лихорадка знакома не только Америке. Охватывала она и Красноярск. Правда, красноярскую разновидность золотой лихорадки можно рассматривать лишь в качестве курьезного случая. Она была скоротечна и продолжалась всего 9 дней — с 9-го по 17 июня 1912 года, но по накалу страстей, эмоций не уступала ни одной из известных ее разновидностей.

Интересующие нас события разворачивались следующим образом. Группа рабочих подрядилась купцам Масловым поставить сруб под магазин по Песочной улице (ныне улица Урицкого). Субботним июньским днем, пока не было большой жары, положили три венца. К обеду разразилась страшная гроза, и рабочие спрятались в заброшенной усадьбе Тимофеевых, что по Садовой (Бограда) улице. После ливня один из рабочих, проходя по усадьбе, в промоине обнаружил подозрительный предмет, оказавшийся полуфунтовым самородком золота, который он продал в ближайшей лавке за 8 рублей. Самородок потом несколько раз продавали за большую цену. Это послужило толчком к рождению слуха, что на Садовой улице нашли хорошее золото.

Слух с молниеносной скоростью пронесся по городу, и город ожил, зашевелился, как растревоженный муравейник. Бросив свои обычные дела, люди спешили на берег, чтобы убедиться лично в правдивости мечущихся по городу слухов. Чем ближе к реке, тем больше народу. Вокруг дома Тимофеевых бушует людское море. Между домом и берегом Енисея снуют люди с ведрами, тазами, мешками. Землю носят даже в бабьих платках, т. е. в том, что попало под руку. А вездесущие мальчишки подогревают толпу новыми известиями о находках золота. Ко двору Тимофеевых не подступиться, несмотря на протестующие возгласы и вопли хозяев. Полным ходом идет разработка “россыпи”. Кому не хватило места в ограде, роют на огороде, отталкивая друг друга. Кругом слышится ругань, подкрепляемая для убедительности ядреными словами. На месте, где найден самородок, уже образовалась огромная яма, на дне которой, мешая друг другу, топчется более десятка человек. На Енисее полным ходом идет промывка доставляемого грунта. Моют в тазах, ковшах, два бывалых старателя откуда-то притащили желоб и пристраивают его в реке. Смеркается. Сумерки плотным плащом накрывают город. Часть народа разошлась по домам, а самые настойчивые и упорные остались на берегу и зажгли костры, которые как магнитом стягивают к себе людей. У костров на почетном месте — бывалые старатели, которые ударяются в воспоминания, извлекая из уголков своей памяти всевозможные события своей бывшей старательской жизни либо слышанные от других золотоискателей. Речь идет о золоте, о фарте, о самородках, будоража воображение собравшихся у костра людей.

С утра, еще затемно, со всех сторон города к усадьбе стал подтягиваться народ. С рассветом работа закипела с новой силой. Тимофеевы решили все же отстоять свои права на усадьбу и пригласили полицейских, которые вытеснили любителей легкой наживы, но в народе уже вспыхнули искры золотой лихорадки, поразившие человеческое сознание. Толпа, вытесненная с усадьбы Тимофеевых, переключилась на берег Енисея, кто-то подшутил и подбросил на берег несколько золотин, и ажиотаж разгорелся вновь. К полудню весь берег реки, от Воскресенского собора до железнодорожного моста, был занят новоявленными старателями. Казалось, что все жители города сосредоточились в этой узкой прибрежной полосе. То здесь, то там можно было видеть, как знающие и опытные старатели стали сбиваться в артели и приступили к сооружению бутар из подручных материалов. В ход пошли доски с близстоящих заборов. Кому не хватало места, перешли по берегу выше железнодорожного моста и сразу удача — пошло хорошее золото. Это известие, как молния, пронзившая небо, пронеслось по берегу, придав работающим силы и ускорение. Впоследствии выяснилось, что это — медь. Старожилы сразу вспомнили, что на этом месте в давние времена несколько лет подряд останавливался цыганский табор, а в таборе был знаменитый мастер, занимавшийся изготовлением наборных конских сбруй.

Вот как описывали эти события очевидцы: “Обыватели толпами с двух часов утра и до глубокой ночи беспрестанно роются у берега, изредка натыкаясь на золотинки. Сотни помощников уносят нарытую землю домой. Разыгрываются безобразные сцены драк и споров. Двое городовых, поставленных на берегу Енисея, еле успевают разнимать спорщиков и отправлять наиболее буйных в участок. Немало курьезных сцен вызывают шутки каких-то людей, рассыпающих по берегу медные опилки и вызывающих этим стычки между алчными искателями золота. Банки и магазины открыли операции по скупке золота… Раскопки перебросились на близлежащие улицы и на противоположный берег реки, сопровождаясь бешеным азартом, вспыльчивостью и разнузданностью новоявленных золотоискателей в погоне за фартом”. Кто-то пустил слух, что нашли золото в Каче. Работа частично перекинулась и туда. Ребятишки собирали с улицы пыль и мешками носили к промывающим золото. Не остались в стороне и сильные мира сего. Они вели торг о продаже усадьбы Тимофеевых и близлежащих к ней. К полудню цена дошла до 200 тыс. рублей за участок.

В этот момент на участке появился Константин Иванович Иваницкий. Прибыл окружной горный инженер Генрих Юлианович Стемпневский, которому губернатор поручил разобраться с ситуацией и доложить. Он взял пробу и уехал. Иваницкий попросил, чтобы ему показали яму, где нашли золото. Посмотрев, он развернулся и, не сказав ни слова, ушел со двора. Пыл торгов немного утих, раз сам Константин Иванович счел дело нестоящим.

К вечеру большая часть жителей города перемывала песок в Енисее. Когда появлялись отдельные знаки золота, молва разносила эти сведения мгновенно, и работы усиливались. С наступлением ночи работы затихли, чтобы с утра разгореться с новой силой. Наутро в “Енисейских губернских ведомостях” появилось сообщение Стемпневского, что “золото является случайной находкой в огородной земле с остатками навоза и древесины и никакого отношения к природному, тем более коренному, залеганию не имеет”. И только теперь старики стали припоминать, что на месте усадьбы Тимофеевых на заре зарождения золотого промысла в Сибири был кабак и, всего вероятнее, кто-то из старателей припрятал самородок перед заходом в заведение и по какой-то причине потом не смог забрать. Золото пролежало в земле около 70 лет, а ливнем его вымыло.

Но не все поверили в версию о старательском золоте. Взбудораженный город до конца недели не мог успокоиться. Последние самые упорные по-прежнему продолжали поиски золотого призрака. И только с наступлением новой недели город неохотно вернулся к своей повседневной жизни. А неутомимые мальчишки, наслушавшись за эти дни различных историй о золоте, о кладах, продолжают работать, расширив район своих поисков до близлежащих к городу дач и селений. Ищут клады, некогда якобы “спрятанные старателями, вернувшимися с приисков, которые впоследствии были убиты”.

Так завершилась золотая лихорадка в Красноярске. Вряд ли где-либо еще в стране могли произойти подобные события, ведь в Красноярске к этому времени выросло два поколения жителей, которые на себе непосредственно испытали влияние золотого промысла и связанного с ним авантюризма и азарта к наживе. Эти события как в капле воды отразили нравы того времени.