Экзаменационный синдром

В образовательном пространстве России в последнее время постоянно что-то происходит. Реформистские настроения Министерства образования и науки порой настолько граничат с революционными, что многие нововведения принимаются общественностью, мягко говоря, без энтузиазма.

Cамая свежая идея — заставить молодых специалистов с высшим образованием сдавать экзамен на право заниматься профессиональной деятельностью. Это предложение недавно озвучил Андрей Фурсенко, глава Мин-обрнауки России. По его замыслу, поствузовская экзаменация должна затронуть многие направления высшей школы. Министр аргументировал необходимость дополнительных испытаний опытом США, где дипломированных юристов допускают в практике лишь после экзаменов, а также пояснил, что квалификационные требования к новоиспеченным специалистам страны сегодня слишком мягкие, их нужно ужесточить, а перечень требований к ним — значительно расширить. Глава ведомства заметил, что базовое медицинское образование еще не делает человека врачом, и подчеркнул, что тестирование для получения права работать однозначно нужно вводить в медицинских и юридических учебных заведениях.

Мнения красноярских экспертов по поводу инициативы руководства Минобрнауки неоднозначны. Принципиально “за” высказалась Ольга Никитина, заместитель министра образования и науки Красноярского края. Ольга Николаевна считает, что квалификационный экзамен должен приниматься ассоциациями работодателей, а итоги испытания подтвердит сертификат. По мнению замминистра, над вопросом обязательности или добровольности тестирования можно рассуждать, но факт необходимости независимой профессиональной оценки качества выпускника для нее вполне очевиден.

— Идея введения квалификационных экзаменов, озвученная министром, оправдана большим количеством нареканий на качество подготовки студентов вузов, которые мы в последнее время слышим, — говорит Никитина.

— Я согласна с тем, что базовое высшее образование еще не делает человека врачом или юристом, и необходимо подтверждение уровня квалификации выпускника со стороны его опытных коллег. Конечно, сегодня работодатели входят в государственные аттестационные комиссии, но вот состав, уровень референтности и профессионализма этих комиссий — все это целиком лежит на совести администрации вуза, — резюмирует замминистра.

В отличие от мнения представителя власти, у красноярских медиков и юристов предложение главы Минобрнауки ничего кроме недоумения не вызвало.

— Не вполне понимаю, почему министр образования решил, что студентов-медиков нужно допускать к работе через дополнительное тестирование, — удивляется Андрей Модестов, главный врач поликлиники © 1 Кировского района Красноярска. — Подготовка в высшей медицинской школе и так ведется достаточно тщательно. Ведь профпригодность врача — это не только сумма и уровень его знаний, но и навыки, приобретенные студентами на клинических базах лечебных учреждений. Во всех медицинских вузах страны практика — неотъемлемая часть образовательного процесса. Клинические кафедры расположены на базе больниц, поликлиник и медицинских центров, там серьезно готовят будущего врача к профессии. Кроме того, получив диплом о высшем образовании, медик не допускается до лечения пациентов, пока не пройдет определенное количество часов интернатуры или ординатуры на базе крупного медицинского учреждения.

Уровнем подготовки молодых специалистов, приходящих на работу в его поликлинику, Модестов доволен:

— За два последних года мы приняли в штат шесть участковых врачей-терапевтов. Они пришли к нам после окончания годичной интернатуры на базе крупного лечебного учреждения города. Это грамотные специалисты — качество их образования, мотивация и отношение к труду меня, как руководителя, полностью удовлетворяют.

Еще более резкая оценка предложения чиновников образования звучит из уст доктора медицинских наук, преподавателя вуза с 40-летним стажем. Павел Самотесов, первый проректор Красноярского государственного медицинского университета им. профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого, уверен, что введение дополнительных квалификационных экзаменов — мера не только необоснованная, но и затратная.

— В нашем вузе готовят хороших врачей, — заявляет Павел Афанасьевич. — И это не голословное утверждение. Мои слова подтверждает ежегодное анкетирование руководителей медучреждений, куда были направлены выпускники. В каждой клинике этих докторов оценивают высоко. За последние десять лет я не припомню ни одной “рекламации” медиков, окончивших наш вуз.

По словам Самотесова, существующие требования к студентам и так довольно жесткие:

— Я считаю, что государственные аттестационные комиссии, принимающие выпускные экзамены у будущих врачей, вполне авторитетны и объективны, так как в них входят эксперты, определенные министерством здравоохранения территории. А после получения диплома молодой врач должен пройти интернатуру или ординатуру, и только сертификат о ее прохождении дает ему право заниматься лечебной деятельностью.

Более того, преподаватель глубоко убежден, что нет никакого смысла в определении профпригодности постфактум, после окончания учебного заведения специалистом.

— Получится ли из человека врач, преподаватели определяют на первых двух, максимум — трех курсах, — говорит проректор. — Если очевидно, что студент не хочет или не может стать доктором, мы его просто-напросто отчисляем. А определять пригодность и отбраковывать профессионала с дипломом на руках, когда на его обучение государство уже потратило около 1, 5 миллиона рублей, — преступная трата бюджетных средств. В этом случае почти все вузы надо закрывать.

Не приветствуют задумку министра образования и юристы. Экзамен как инструмент отбора профессионалов они считают надуманной мерой, а его цели — неясными.

— Я не считаю правильной мерой введение экзамена для юристов на право заниматься профессиональной деятельностью, — считает Евгений Сапрыкин, практикующий юрист. — Ведь, согласно законодательству, юридический вуз работает по государственной лицензии на образовательную деятельность. Это значит, что диплома государственного образца о получении высшего юридического образования вполне достаточно для подтверждения профессиональной пригодности юриста. Тем более что человек, получающий профессию правозащитника, сам заинтересован в высоком уровне знаний и приобретении опыта. Хотя диплом у всех выпускников выглядит одинаково и квалификация вроде бы одна, оценки студенты получали разные. Специалист в первую очередь сам заинтересован в повышении уровня знаний, так как от этого зависит его успешность и оплата труда. Не думаю, что введение экзамена как-то улучшит существующую ситуацию, к тому же не факт, что испытание будет честным и объективным.

— У юристов уже отлажены схемы профессионального тестирования, — уверена Инна Иванова, заместитель декана заочного и очно-заочного факультета Юридического института СФУ. — Например, чтобы начать заниматься адвокатской деятельностью, нужно выдержать экзамен, перед приемом на работу в прокуратуру специалиста обязательно протестируют. Любое сообщество, в том числе и юридическое, саморегулируется, и для того, чтобы на рынке остались только грамотные юристы, существует конкуренция.

Сейчас вопрос о квалификационном тестировании только обсуждается. Возможно, в дальнейшем целесообразность проекта нам разъяснят получше и подкрепят более весомыми аргументами, на местах все поймут и подхватят идею. Вопрос в другом. Многие столичные эксперты считают: если решение об испытаниях на профпригодность будет принято, оно повлечет множество серьезных изменений в системе образования. И тут есть одно “но”. Хватит ли финансовых средств у государства на эти эксперименты в нынешней экономической ситуации?