Прокурор, судья, писатель

“Чем старше становится человек, тем чаще его посещают воспоминания о детстве, юности — наверное, таковы особенности психики каждого из нас. Перебирая старые фотографии, мы живо вспоминаем события, от которых нас отделяют десятилетия”. Так начинается одна из книг красноярского писателя Виталия ПШЕНИЧНИКОВА. Виталий Федорович 36 лет своей жизни отдал служению закону — был следователем, прокурором, судьей. Историй накопилось столько, что захотелось рассказать о них соотечественникам. Так и родились первые произведения юриста-писателя, основанные на реальных уголовных делах, которые пришлось распутывать Виталию Пшеничникову. Сегодня в арсенале красноярского писателя восемь книг — детективы, приключения, фантастика и шпионские романы.

— Виталий Федорович, Вы человек творческий, как получилось, что выбрали профессию юриста?

— Знаете, я рано читать начал — еще до школы записался в библиотеку ДОКа. Читал все подряд — приключения, детективы. Может быть, это и сработало, когда мне встретился человек и пригласил поработать в Комитете государственной безопасности.

— Вот так, сразу после школы — и в КГБ?

— Я 10—11-й классы заканчивал в вечерней школе, одновременно учился в профтехучилище. Собирался во втуз поступать. К окончанию училища был уже слесарем механосборочных работ третьего разряда, работал на Красмаше испытателем и даже не думал о карьере юриста. Но у нас тогда клуб боевого самбо был в спорткомплексе “Енисей”, я там занимался — крепкий парень был. Подошел ко мне человек и спрашивает: “А не хочешь ли ты стать чекистом?” Тогда все бредили фильмами о разведке, хотели служить стране. У нас модное выражение было: чистые руки, горячее сердце, холодная голова. Решил, что Родине буду больше полезен именно в КГБ, резко изменил свои планы и поступил в Томский университет на юрфак. А так как учился заочно, захотел работу юриста узнать не понаслышке. В 1974 году окончил четвертый курс и поехал в Канск работать следователем.

Я был счастлив, что сбылась моя мечта. Назвался груздем, так полезай в кузов — я очень хотел работать, потому пришлось учиться на ходу. У нас тогда убийства пошли тяжкие, я специализировался на них. Через год приехал в Красноярск экзамены сдавать, а у меня только 30 страниц общей части уголовного права прочитано. Закурил тогда, но все сдал. А там — в армию призвали.

— То есть представители КГБ о Вас так и не вспомнили за время следовательской карьеры?

— Меня во время службы в армии на курсах офицеров запаса нашел особист, спрашивает: “Изъявлял желание? Хочешь к нам пойти?” — “Было, — говорю, — но обнадеживать не стану — здоровье подводит”. У меня тогда гастрит обнаружили и глаз левый зрение терять начал — обломок сверла в него воткнулся. Но с правого я хорошо стрелял. Потом еще раз — уже в прокуратуру ко мне приезжал представитель Комитета госбезопасности, говорит: “Если медкомиссия добро даст, мы тебе сообщим”. До сих пор сообщают.

— Не жалеете, что не получилось у Вас свою мечту воплотить в жизнь?

— Немного жалел. Но сейчас, когда пишу книги про шпионов, я живу этой жизнью. Правда, со слов своего друга. Мы с ним вместе на юридическом учились, он после окончания вуза пошел в КГБ, 15 лет проработал за границей, рассказывает мне о тех временах. Но и у меня работа не менее важная была. Мы в прокуратуре крутились круглые сутки. Ночью по трупам-убийствам ездишь, а днем допрашиваешь. Так один день за другой цепляется. Жена вечером просит: “Давай в кино сходим”. А мне некогда, говорю: “Составь опись уголовного дела, на последний сеанс успеем”. Такая жизнь была. Неожиданно вызывает меня прокурор края, говорит: “Есть предложение назначить тебя прокурором Новоселовского района”. Я отнекиваться: мол, ни разу в суде не был, не знаю, как обвинение поддерживать. “Ничего, — говорит, — научишься”. Мне осталось только взять под козырек. Десять лет прокурором Новоселовского района отработал — два срока. Больше уже нельзя было оставаться, перешел в суд. Да недолго там продержался — жена умерла, трехмесячная дочь на руках осталась, ухаживать за ней было некому, пришлось переехать в Красноярск, к моим родителям. Здесь пригласил меня на работу председатель суда Свердловского района. А оттуда я в Советский суд перекочевал. 24 года судьей проработал.

— Богатая у Вас биография, всю в своих книгах изложили?

— В основу первой книги, которая называется “Приговор”, были положены реальные дела. Названия рассказов говорят сами за себя — “Закон суров, но это закон”, “Приговор приведен в исполнение”, “Сопка любви”, “Убийца”, “Агент на связь не вышел”, “В убийстве оправдан”. По моим делам несколько смертных приговоров вынесено и приведено в исполнение. Самый первый в отношении Виктора Малеина в Канске. Следующий – Шкирко. Я тогда только принял прокуратуру Новоселовского района, даже жил в ней. Стучит ко мне начальник местной милиции: “Федорович, открой, пожар в поселке Бараите”. Приехали мы туда, когда добровольная пожарная дружина уже сбила огонь. Крыша и сени полностью выгорели, в сторонке на снегу люди лежат — задохнулись в дыму. Подошел посмотреть — мальчик с девочкой, на лице асимметрия ярко выраженная, пропальпировал черепа — а там косточки хрустят. Убийство. Дом уже только парит, зашел внутрь с фонариком — на койке труп мужчины обгоревший лежит, кости черепа провалены. Хотел пройти в зал, смотрю — под обвалившейся штукатуркой силуэт человека. Обошел стороной, а там женщина лежит, прикрытая полусгоревшим ватным одеялом, у нее ножевое ранение. Оказалось, пожаром хотели убийство скрыть. Вся семья погибла, только муж остался жив — дежурил в кормозапарочном цехе. Он сначала отпирался: мол, не я. А потом признался: убил тестя, жену, сестру жены и двоих своих родных детей. Говорит, отец постоянно недоволен им был, жена изменяла, а сестра потакала этому. Рассказывал, прежде чем детей обухом по голове ударить, одеялом их прикрыл, чтобы небольно им было. Представляете, цинизм какой.

Еще одно расстрельное дело — два чабана водителя убили. У одного мотоцикл заглох, он и попросился, чтобы до вагончика его попутка подкинула. А водитель обмолвился, что зарплату получил. Чабаны по дороге деньги у него отняли, избили беднягу и по дороге выкинули. Даже не посмотрели, жив или нет. Когда возвращались той же дорогой, смотрят, а он ползет, добили его выстрелом. Одного из убийц самого потом расстреляли.

— Нет жалости к тем, кого на смертную казнь отправляете?

— А кого жалеть? Преступникам жалко было жену и двоих маленьких детей водителя, когда они его убивали? Тут о жалости говорить не приходится. На воротах Бухенвальда было написано: “Каждому свое”. Я считаю, что смертная казнь — это огромный тормоз преступности. Убийца, поднимая руку на человека, должен знать, что и он умрет. И позорно — его поставят к стенке. В своих книгах мне и хотелось предупредить, рассказать о неминуемости наказания за любое деяние.

— Но смертная казнь в России давно отменена. Возможно ли напугать преступника существующим наказанием — лишением свободы пусть даже на десять лет?

— Я в последнее время все больше поражаюсь: как дешево стоит у нас человеческая жизнь. Например, в Америке приемные родители убили мальчика, судья вынес вердикт: смертная казнь либо пожизненное заключение. А у нас за убийство человека (плохой он или хороший — неважно) 10—12 лет суд назначает. Столько же дается за продажу 3—5 граммов героина.

— Работая в суде, много встречали законодательных несоответствий?

— Много. Раньше судья имел право вернуть дело на дополнительное расследование. А десять лет назад законодательство изменилось, теперь суд не имеет право возвращать дело. Получается, что написал следователь, вокруг того ты и пляшешь. А если мотивировка обвинения не соответствует действительности? Я в 2006 году написал об издержках нового процессуального закона в парламентский журнал. При существующем положении потерпевший совершенно бесправен. Закон оказывается только на стороне подсудимого. Потерпевший не имеет права оспорить уже в суде выводы следствия. Уже несколько лет идут разговоры о необходимости создания апелляционного суда, но движения пока нет.

— Вы много написали историй из своей следовательской и прокурорской практики, а работа судьи отражена в книгах?

— У меня есть рассказ “История одного судебного процесса”, в нем давняя история, произошедшая со мной в мою бытность судьей. Тогда один из адвокатов подсудимого взял у своего подопечного деньги, якобы на взятку мне — судье. Я уже после процесса узнал о том, что защитник убеждал подсудимого в благоприятном исходе дела: мол, судья взял, все будет хорошо. А когда я вынес обвинительный приговор, это стало неожиданностью для преступника. Это давняя ситуация, произошедшая в суде и описанная мною. В декабре прошлого года я ушел в отставку, вступил в Союз писателей, сейчас дописываю очередной шпионский роман. И опять же основанный на реальных событиях.