Детство в лагере смерти: воспоминания узницы концлагеря

Когда Ольга Щербинина попала в фашистский концентрационный лагерь, ей было около четырёх лет, поэтому те страшные дни она помнит отрывками — только самые яркие эпизоды, раз и навсегда врезавшиеся в память. Но и этих воспоминаний достаточно, чтобы понять, какие жуткие испытания выпали на долю тех, кто в первые годы Великой Отечественной войны оказался на оккупированной немцами территории.

Лагерь на болоте

Ольга Щербинина родилась в феврале 1938 года в белорусской деревне Охотичи в крестьянской семье. С началом войны отца забрали на фронт, а мать с четырьмя детьми осталась в деревне. Ольга Андреевна говорит, что не помнит, когда и как в Охотичи зашли немецкие солдаты, а её первые воспоминания, связанные с ними, — звуки губной гармошки.

— Я помню, что, когда мы слышали, как кто-то недалеко играет на губной гармошке, тут же прятались — понимали, что приближается угроза, — рассказывает Ольга Щербинина. — Ещё помню, как мы стояли за забором и смотрели, как фашисты у нас во дворе хозяйничали, сидели разутые за столом и ели. Какой-нибудь увидит нас и манит пальцем: ком, ком, иди, мол, сюда. Подойдёшь, а он возьмёт кусок хлеба, положит на него толстый слой тушенки и протягивает — ешь. Но один при этом по голове погладит, а другой такого пинка даст, что летишь с этим куском…

Частично у нашей героини сохранились воспоминания о том, как их везли в лагерь. Сначала в кузове грузовой машины вместе с мешками сухарей и флягами с водой — питанием для них же, потом — в товарном вагоне по железной дороге. “Помню, поезд останавливается, распахиваются двери и немецкие солдаты — в одних рубахах, без кителей — бросают к выходу трап, — вспоминает Ольга Андреевна. — А потом стали кидать на этот трап хлеб — большие белые булки. Люди в вагоне бросились их подбирать, а немцы начали бить их по рукам плётками. Издевались. Маме с бабушкой и деду несколько раз пришлось бегать к трапу и брать так хлеб, потому что нас четверо детей с ними ехали”.

Лагерь, в котором содержали их семью, размещался на болоте. Ольга Андреевна плохо помнит время пребывания там, уже после войны от мамы она узнала, что он входил в комплекс концлагерей “Озаричи”. “Только недавно по телевизору я услышала, что освободила этот лагерь армия Рокоссовского, — говорит Ольга Щербинина. — Я помню, что творилось, когда нас освобождали, как люди кинулись бежать в раскрытые ворота и какая началась давка и столпотворение, в котором потерялся мой младший брат. Только через год мы нашли его в одной из окрестных деревень”.

Ещё Ольга Андреевна помнит, что в воздухе лагеря висел какой-то порошок. Она уверена, что так узников лагеря заражали тифом. На самом деле её мама после освобождения очень долго лечилась от этой страшной болезни.

Отец вернулся, но лучше не стало

После освобождения из лагеря семья вернулась в родные Охотичи, застав вместо них заросшее травой пепелище. Немцы знали, что все мужики из этой деревни ушли либо на фронт, либо в партизаны, поэтому сожгли деревню дотла, как всегда поступали в таких случаях. Жить первое время пришлось в вырытой дедом землянке, но с едой было совсем плохо: земля вокруг деревни была усеяна минами, так что пахать её было невозможно. Поэтому маленькой Ольге и другим детям приходилось даже ходить просить милостыню в окрестные села, где положение было не такое бедственное. “Ещё мама со старшим братом копали мел и ходили продавать его на базар — в Белоруссии им белят стены вместо извёстки, — добавляет Ольга Андреевна. — Только вот базар находился в Бобруйске, в 30 километрах от Охотичей. Мама несла с собой три куска, брату давала два, а в дорогу у них была только вода”.

Потом с фронта вернулся отец, только долгожданного счастья это семье не принесло. Война хоть и не забрала его жизнь, но искалечила её бесповоротно, а заодно и жизнь его жены и детей, говорит наша героиня. “С войны отец пришёл конченным алкоголиком, их ведь там перед боем поили водкой, — сетует Ольга Андреевна. — Только уже сама став взрослой, я поняла, что пришлось пережить тогда нашей бедной маме, которую отец нещадно избивал. Да и нас он бил смертным боем, младшего брата садил в сырой подвал без воды и хлеба”.

Единственное, за что Ольга Щербинина благодарна отцу, так это за то, что в конце 1940-х годов он перевёз семью в Красноярск, выбив для неё хорошую квартиру в доме на пересечении улиц Мира и Робеспьера. Для этого писал даже самому Сталину. Однако своей пагубной привычки отец так и не бросил, живя в Красноярске, ушёл из семьи, которая в итоге отвернулась от него.

Ты ещё докажи, что узник

Сама Ольга Андреевна в 16 лет устроилась работать на пивзавод на улице Ломоносова в цех розлива, в 18 лет вышла замуж. На свою семейную жизнь она не жалуется, наоборот, говорит, что с мужем ей очень повезло — прожили много лет душа в душу, родили двоих детей.

Зато своё пребывание в немецком концлагере Ольге Щербининой и её семье пришлось с трудом доказывать. Дело в том, что документов об их содержании в лагере “Озаричи” не сохранилось. Ольга Андреевна не один год писала в разные инстанции, из которых отвечали, что ни её, ни её родных в списках заключённых не значится, либо что такого лагеря в годы войны вовсе не существовало.

Только после двух поездок в Белоруссию, к двоюродному брату, который тоже пребывал в “Озаричах” и остался жить после войны на родине, Ольге Щербининой удалось собрать необходимые свидетельства и документы. “Брату ведь тоже пришлось доказывать, что он был узником концлагеря, — говорит Ольга Андреевна. — Для этого нужно было найти двух свидетелей, которые должны были быть взрослыми на момент пребывания в концлагере одновременно с тобой. Мне удалось разузнать, что в одной из белорусских деревень ещё живут двое таких свидетелей. Я их разыскала, привезла в отдел соцзащиты, где они подтвердили, что моя семья тоже была в лагере”.

Сегодня Ольга Андреевна осталась одна из своей семьи, кто прошёл лагерь смерти “Озаричи”. Жива только самая младшая сестра, родившаяся уже после войны. Прожив около 40 лет в Красноярске, она уехала на родину в Республику Беларусь.

НЮАНС

“Оза́ричи” — комплекс немецких концлагерей, располагавшийся на территории Домановичского района Полесской области Белорусской ССР и включавший три лагеря. Известен так же как “Озаричский лагерь смерти”. В нём пребывали свыше 50 тысяч советских граждан, не менее 20 тысяч из них были умерщвлены. “Озаричи” был единственным лагерем, где мирное население содержалось в болоте, без крова, тепла и пищи. Также узников преднамеренно заражали тифом, чтобы болезнь перекинулась на солдат советской армии, освобождавших эти территории.

В ТЕМУ

Из воспоминаний старшего лейтенанта советской армии Виктора Титова, освобождавшего концлагерь “Озаричи”:

_“Собственно, не мы освобождали, а немцы нам оставляли несколько тысяч людей, нетрудоспособных, больных, голодных, сидящих на болотных кочках. Много умерших. Помню у болотной сосенки труп полураздетой женщины и на ней мёртвого младенца... _

Немцы отступили на более выгодный рубеж. А нам оставили лагеря заражённых тифом умирающих и умерших людей. Когда мы увидели это, нас охватил ужас. Народ сгрудился за заминированной и обнесённой колючей проволокой территорией и спрашивал нас: “Чьи вы?” и, услышав ответ, что мы русские, советские, кинулся к нам через проволоку. Перелезая через проволоку, они попадали на минное поле и начали взрываться. Задние не понимали, в чём дело, и в испуге давили на передних, прокладывая себе дорогу...”