«Если бы предложили вновь побывать там — отказался бы». Красноярец рассказал о ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС

Красноярец Юрий Ганькин на место ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС попал, когда ему было тридцать девять лет. Всего месяца хватило, чтобы оставить там, на заражённой земле, весь запас здоровья. Уже спустя много лет, доказывая своё право на льготы, он услышал от кого-то из чиновников: “А мы вас туда не посылали”. А тогда, в 1986-м, красноярских специалистов отправили в срочную командировку, детали которой они узнали только на месте.

На случай атомной войны

В то время Юрий Прокопьевич трудился на предприятии “Сибцветметавтоматика”, которое обслуживало весь Советский Союз.

О том, что где-то на далёкой от Сибири Чернобыльской АЭС произошла авария, он, как и большинство советских людей, узнал по радио. Даже мысли не возникло, что катастрофа может коснуться его лично. На майские праздники уехал на дачу. Когда вернулся, выяснилось, что коллег экстренно вызвали на предприятие, и всё это время они собирали аппаратуру. Юрию Прокопьевичу сообщили, что предстоит командировка в Челябинск на завод имени Колющенко. Там требовалось установить приборы на бульдозеры, которые потом должны были работать на месте аварии.

— Мы свою задачу выполнили, собрались домой в Красноярск, — вспоминает Юрий Ганькин. — Но нам объявили, что необходимо отправиться на Украину. Вариантов отказаться не было. Но даже если бы появилась такая возможность, как потом смотреть в глаза товарищам?

Об опасности радиации Юрий Прокопьевич к тому времени уже был осведомлён. Ещё до Сибцветметавтоматики он трудился на телевизорном заводе, там в числе других сотрудников проходил учения на случай атомной войны. К сожалению, полученные знания отчасти пригодились.

Опасная черешня

Бригада из тринадцати красноярцев отправилась к месту аварии. Предупредить семью о дальней поездке возможности не было. О том, что муж в командировке, супруга Юрия Прокопьевича узнала уже позже, когда позвонил его коллега. Всей опасности ситуации она не осознавала, понимала только, что задача поставлена очень серьёзная.

Юрий Ганькин работал механиком гидравлических систем радиоуправляемых бульдозеров ДЭТ-250 на четвёртом энергоблоке АЭС. Технику использовали в наиболее опасных для людей условиях — в непосредственной близости от реактора. С помощью машин расчищали площадку и захоранивали радиоактивные материалы. Оператор управлял бульдозером на расстоянии. Спецтехника накапливала огромную дозу радиации и после использования оставалась в могильниках.

Жили работники на базе, расположенной за десять километров от энергоблоков. Приезжих специалистов сразу впечатляла атмосфера мгновенно опустевших городов и сёл. Эвакуация на заражённой территории проходила быстро, людям пришлось покидать дома, взяв только самое ценное. Многие жители думали, что смогут скоро вернуться.

— Очень необычное зрелище, — вспоминает Юрий Ганькин. — Лето жаркое, солнце, город как будто живёт, но при этом совсем нет людей: на верёвках сушится бельё, личные вещи оставлены, кажется, вот-вот все вернутся. Я встретил двух оставшихся местных, один из них, уже старик, наотрез отказался уезжать, говорил, что некуда.

К несчастью, молодёжь, да и люди в возрасте, прибывавшие на ликвидацию, зачастую не понимали всей опасности воздействия радиации. Некоторые пренебрегали простейшими правилами безопасности.

— Радиация коварна тем, что никак не ощущается. Это оружие, действие которого сразу не чувствуешь, — рассказывает Юрий Прокопьевич. — Помню, как на месте аварии встретился с группой парней-афганцев, которых после войны отправили в Чернобыль. Говорю, ребята, вы там от пуль спаслись, а здесь уже никак не убережёшься. Не раз видел, как кто-то из наших парней черешней местной объедался, кто-то яблоки собирал. А фрукты и ягоды сочные, красивые, удержаться трудно. Я пытался им объяснить, что делать этого категорически нельзя — они не верили, даже не понимали, о чём речь. Однажды в столовой услышал жалобы мальчишки на сильную непрекращающуюся рвоту. Говорю: “Ты, видимо, хапнул сильную дозу радиации, скорее говори об этом начальнику, тебя нужно отправлять домой”. А парень смотрел на меня с недоумением.

Каких-то особых средств защиты у работников не было. Стандартные процедуры дезактивации, обязательно ежедневно измеряли дозу полученной радиации. Точные цифры Юрий Ганькин не знал, данные передавались специалистам, и потом уже озвучивались средние цифры. А излучение было везде, в разной степени, но укрыться совсем от радиации невозможно. Но были и удивительные случаи.

— У нас возле столовой обитала огромная свинья, её вдоволь кормили, и она с каждым днём становилась всё больше, — с улыбкой вспоминает Юрий Прокопьевич. — Так вот обольют её водой из шланга, смоют всю пыль с частицами, измерят дозиметром — показатели в норме. Как я понял, щетина радиацию не пропускала. А вот собак в тот период отстреливали как переносчиков.

Остались двое

После командировки был недолгий отпуск дома, а затем Юрия Прокопьевича вновь отправили на место аварии, и отказаться было невозможно.

Из тех тринадцати человек, которые вместе с Юрием Ганькиным отправились в мае 1986-го из Красноярска в Челябинск, а затем к месту аварии, он не знает о судьбе двоих. Дело в том, что позже они уехали из нашего города, и связь с ними потерялась. Из остальных одиннадцати товарищей в живых сегодня остались только двое.

Последствия пребывания в радиоактивной зоне Юрий Ганькин почувствовал через несколько лет. Первыми посыпались зубы. Они просто выпадали один за другим. Потом постепенно стал сдавать весь организм, Юрий Прокопьевич потерял почку. Все участники ликвидации последствий аварии к пятидесяти годам уже имели серьёзные проблемы со здоровьем. В этом возрасте Юрий Ганькин получил вторую группу инвалидности и не смог продолжать работу.

Была даже неприятная ситуация, когда какой-то специалист при оформлении документов усомнилась в подлинности справок Юрия Ганькина, и ему пришлось ещё раз доказывать, что он был в 1986-м в том страшном месте.

На тему Чернобыльской катастрофы создают компьютерные игры, снимают художественные фильмы. Юрий Ганькин смотрел американскую версию, говорит, что картина сделана качественно.

— Знаю, что сегодня к месту аварии организуют экскурсии, и интерес у молодёжи к ним большой, — говорит Юрий Прокопьевич. — Прошло уже много времени с той трагедии, но я уверен, что посещение тех мест по-прежнему небезопасно. Если бы мне предложили вновь побывать там — отказался бы. До сих пор вся эта картина перед глазами.